Михаил Булгаков - Весь Булгаков [litres; сборник]

– Нич…чего мудреного, – согласился человек с колбасой, – главное, что если б я стрелочник был со специальным образованием… А то ведь я портной…

– Что ты несешь?! – спросил машинист.

– Ничего я не несу, – сказал человек, – кум я стрелочников. На свадьбе был. Сам-то стрелочник не годен стал к употреблению, лежит. А мне супруга ихняя говорит: иди, говорит, Пафнутьич, переставь стрелку скорому поезду…

– Это ужас!! Кош-мар!! Под суд их!! – кричали пассажиры.

– Ну уж и под суд, – вяло сказал человек с колбасой, – главное, если б вы свалились, ну, тогда так… А то ведь пронесло благополучно. Ну, и слава богу!!

– Ну, дай только мне до платформы до-ехать, – сквозь зубы сказал машинист, – там мы тебе такой протокол составим.

– Доезжай, доезжай, – хихикнул человек с колбасой, – там, брат, такое происходит… не до протоколу таперича. У нас помощник начальника серебряную свадьбу справляет!

Машинист засвистел, тронул рычаг и, осторожно выглядывая в окошко, пополз к платформе. Вагоны дрогнули и остановились. Из всех окон глядели пораженные пассажиры. Главный кондуктор засвистел и вылез.

Фигура в красной фуражке, в расстегнутом кителе, багровая и радостная, растопырила руки и закричала:

– Ба! Неожиданная встреча! К-каво я вижу? Если меня не обманывает зрение… ик … Это Сусков, главный кондуктор, с которым я так дружил на станции Ржев-Пассажирский?! Братцы, радость, Сусков приехал со скорым поездом!

В ответ на крик багровые физиономии высунулись из окон станции и закричали:

– Ура! Сусков, давай его к нам!

Заиграла гармоника.

– Да, Сусков… – ответил ошеломленный обер, задыхаясь от спиртового запаху, – будьте добры нам протокол и потом жезл. Мы спешим…

– Ну вот… Пять лет с человеком не видался, и вот на тебе! Он спешит! Может быть, тебе скипетр еще дать? Свинья ты, Сусков, а не обер-кондуктор!.. Пойми, у меня радостный день. И не пущу… И не проси!.. Семафор на запор, и никаких! Раздавим по банке, вспомним старину… Проведемте, друзья, эту ночь веселей!..

– Товарищ десепе… что вы?.. Вы, извините, пьяны. Нам в Москву надо!

– Чудак, что ты там забыл, в Москве? Плюнь: жарища, пыль… Завтра приедешь… Мы рады живому человеку. Живем здесь в глуши. Рады свежему человеку…

– Да помилуйте, у меня пассажиры, что вы говорите?!

– Плюнь ты на них, делать им нечего, вот они и шляются по железным дорогам. Намедни проходит скорый… спрашиваю: куда вы? В Крым, отвечают… На тебе! Все люди как люди, а они в Крым!.. Пьянствовать, наверно, едут.

– Это кошмар! – кричали в окна вагонов. – Мы будем жаловаться в Совнарком!

– Ах… так? – сказала фигура и рассердилась. – Ябедничать? Кто сказал – жаловаться? Вы?

– Я сказал, – взвизгнула фигура в окне международного вагона, – вы у меня со службы полетите!

– Вы дурак из международного вагона, – круто отрезала фигура.

– Протокол! – кричали в жестком вагоне.

– Ах, протокол? Л-ладно. Ну, так будет же вам шиш вместо жезла, посмотрю, как вы уедете отсюда жаловаться. Пойдем, Вася! – прибавила фигура, обращаясь к подошедшему и совершенно пьяному весовщику в черной блузе, – пойдем, Васятка! Плюнь на них! Обижают нас московские столичные гости! Ну, так пусть они здесь посидят, простынут.

Фигура плюнула на платформу и растерла ногой, после чего платформа опустела. В вагонах стоял вой.

– Эй, эй! – кричал обер и свистел. – Кто тут есть трезвый на станции, покажись!

Маленькая босая фигурка вылезла откуда-то из-под колес и сказала:

– Я, дяденька, трезвый.

– Ты кто будешь?

– Я, дяденька, черешнями торгую на станции.

– Вот что, малый… ты, кажется, смышленый мальчуган, мы тебе двугривенный дадим. Сбегани-ка вперед посмотри, свободные там пути? Нам бы только отсюда выбраться.

– Да там, дяденька, как раз на вашем пути, паровоз стоит совершенно пьяный…

– То есть как?

Фигурка хихикнула и сказала:

– Да они, когда выпили, шутки ради в него вместо воды водки налили. Он стоит и свистить…

Обер и пассажиры окаменели и так остались на платформе. И неизвестно, удалось ли им уехать с этой станции.

Стрелочник кашлянул и вошел к начальству в комнату. Начальство помещалось за письменным столом.

– Здравствуйте, Адольф Ферапонтович, – сказал стрелочник вежливо.

– Чего тебе? – спросило начальство не менее вежливо.

– Я… видите ли, в фактическом браке состою, – вымолвил стрелочник и почему-то стыдливо улыбнулся.