Анатолий Мухин - Диалог и другие истории

— Серьёзно?!

— Ну да. На видео его конечно нет, но Паша, по словам Женьки, оказывается в очень срочной командировке. Поехал открывать филиал компании куда? Правильно, в Таиланд. Ну, в общем, гением быть не надо, чтобы два и два сложить. Кстати, о гениях, Антоха свалил оказывается. Олег вчера сказал.

— Антоха? А, программист который. А куда?!

— В Сан-Франциско. Его ж долго мутузили, мол, переезжай, тут солнечно, вот он и уехал. Походу с концами. Единственное что, на его страничке одна фотка новая, с какой-то девчушкой. Так что его, я думаю, мы ещё долго не увидим.

— В Сан-Франциско хорошо. Молодец парень. — задумчиво произнёс Андрей. — Вот подрастёт наш, мы обязательно съездим.

— А так… В основном хорошо всё у всех. Олежка, вон даже моей гостевой спальней вчера воспользовался. Хоть бы кровать застелил, свинота. Хотя там после них всё равно всё сжигать надо. Кстати, не поверишь с кем…

Андрей заинтересованно наклонил голову.

— Помнишь, я тебе в тот раз рассказывал, что Паша девушку до истерики довёл, мерзкий тип. Так вот она вчера тоже была, и они… Ну… Ты понимаешь…

— Да ладно?! После того, что ты рассказал мне, я и не думал что она вернётся.

— Я тоже. Вернулась. Но в этот раз без слёз, а наоборот, с какой-то даже романтикой. Всю вечеринку у бара ворковали, а потом… В общем… Потом. — Вовчик опустошил чашку кофе одним жадным глотком. — Ладно, Андрюха. Спасибо тебе, милый человек. Поеду валяться в гамаке и слушать какую-нибудь приятную музяку. Сдачи не надо. Вы хоть просто так заезжайте ко мне. Посплетничаем.

— Обязательно, как-нибудь заедем. — улыбнулся Андрей. — Может ты начнёшь устраивать детские утренники?

— Знаешь, после всех этих историй — вполне может быть.

«О Пресвятая Владычице моя дева Богородице Одигитрие…»

Седой мужчина повторял слова заученной наизусть молитвы перед небольшой иконкой на комоде каждый день. Выцветшее и потёртое изображение святого аккуратно располагалось возле трёх фотокарточек, заботливо распечатанных мужчиной несколько лет назад. На первой он молод и улыбается, обнимая за талию красивую брюнетку с закрученными волосами. Его жена, покинувшая этот мир почти десятилетие назад. На второй он совсем юнец, стоит где-то в пустыне в обнимку с четырьмя сослуживцами. У каждого из них автомат Калашникова наперевес. Их улыбка выглядит натянутой, а глаза полны боли и отчаяния. На третьей молодая девушка, лет двадцати, так похожая на мать. Его счастье и смысл жизни. Дочка. Причина, по которой он, в 71 год устроился работать в таксопарк.

«…Се в путь мне предлежащий ныне хощу отлучитися…»

Его слова вылетали уже автоматически, тихо и монотонно. Он верил, что прочитав молитву собирающегося в дорогу перед выходом из небольшой двухкомнатной квартиры, он обезопасит себя от неожиданных происшествий и спокойно отработает двенадцатичасовую смену.

«…да послёт мне ангела своего мирна, верна наставника и хранителя…»

Сухие губы нашёптывали заветные слова, написанные на небольшой книжечке с изображением креста с одной стороны и текстом молитвы на другой. Он знал текст уже наизусть, за столько лет, но всегда открывал книжечку и читал, дабы избежать ошибок и запинаний.

«…во вся дни живота моего и тебе величающа ныне и присно, и во веки веков, Аминь.»

Мужчина закрыл книжечку и как только начал вставать с кровати, сразу о себе напомнили больные колени. Он присел обратно на скрипучую кушетку, выдохнул и издав надрывной, но тихий стон поднялся. Его комната нисколько не изменилась за несколько десятилетий. Две односпальные кровати были составлены вместе, создавая впечатления одного большого спального места. После трагедии, мужчина стал спать на её стороне, а на свою практически не трогал. Ему нравилось думать, что когда его душа во сне отправляется гулять, так легче найти дорогу к своей благоверной. Сын предлагал помочь — сделать ремонт, но он отказывался. Ему нравилось, что его небольшая квартирка словно законсервирована уже лет тридцать пять. В ней очень чисто и аккуратно. Все вещи стоят на своих местах. Ведь на свои места их когда-то поставила она. И он, словно на машине времени отправляется в прошлое, где вместе они были очень счастливы, а по этой квартирке доносился детский смех двух сорванцов и периодический лай золотистого ретривера.

Он осмотрел свою спальню и через маленький коридорчик с линолеумом на полу прошёл в комнату побольше, которая когда-то было детской, а потом превратилась в гостиную. В серванте стояли фотографии, иконы, самодельные открытки и её любимый набор чешского хрусталя. Его доставали всего несколько раз и когда в один новый год старший брат случайно разбил рюмку — пользоваться им было разрешено только в случае приезда Генерального Секретаря Компартии.