Сергей Решетников - Не в деньгах счастье

На моем начинающемся жизненном пути мне попадались люди, принадлежавшие к разным социальным группам и слоям нашего социалистического общества. Разногласия, возникающие в мальчишеской среде, я решал просто и даже примитивно. Дружил с одними и бил морды другим пацанам, выходцам из семей состоятельных и вельможных папаш. Дружил и дрался с уличными пацанами, такими же, как и я. Тогда все споры могли решаться дракой. Утруждать себя словесным убеждением оппонентов и разъяснениями правоты было не принято. Кто сильнее, тот и прав. А причиной драк, как правило, были проявления черт отрицательного характера у процессуального соперника, если говорить сегодняшним языком юриста. Правда, при этом я слабых не обижал и не унижал. Им было порой достаточно одного подзатыльника. Со старшими и сильными парнями приходилось драться отчаянно и бесстрашно. За это и уважали.

Дома, в детстве, я воспитывался в атмосфере любви, которая внешне почти никак не проявлялась. «Ути-пути», — такого не было. А, наверное, воспитывало меня доброе отношение друг к другу членов моей семьи: мамы и папы, бабушек и дедушек, тетушек и дядей, взрослых друзей нашего семейства. Улица же закаляла характер. В первую очередь своей жестокостью околоуголовной пацанской среды послевоенного времени, постепенно переходящего в атмосферу ярких побед социализма.

Тогда же я столкнулся с эдаким проявлением двуличности.

— Сереженька, мой хороший, — ворковала мама Бути (это кличка Сереги Павловского), моего одноклассника, встречая меня в прихожей своей трехкомнатной квартиры, когда я приходил звать друга на улицу.

— Сыночек, ты там тепленькие пирожки, которые я напекла, Сережке Решетникову на улице не давай, кушай сам, — кричала она из кухни, не видя меня, пришедшего уже в другой раз за Бутей, стоящего в ожидании в коридоре.

«Как же так можно относиться к человеку, ко мне?» — горько щемило в моем сердце.

Но на улице кто-то кричал: «Сорок восемь, половинку просим!» И Бутя непринужденно отламывал кусок вожделенного пирожка. Удачливый победитель делился своей добычей с другими мальчишками. Все дружно смеялись. Было весело, и обида проходила сама собой.

Потом мы всей толпой ходили ко мне домой смотреть телик, подаренный нам бабушкой Верой Решетниковой, мамой моего отца. Телевизоры тогда были далеко не в каждой семье. У нас был аппарат с линзой перед экраном для увеличения изображения. Она заполнялась водой. Каждый из нас развлекался, засовывая фигушку между экраном и линзой. От этого фигура из трех пальцев становилась сказочно большой и забавной. Тот телевизор, ленинградского производства, назывался КВН-49. Он был разработан инженерами Кенигсоном, Варшавским и Николаевским. Отсюда и его название.

Потом моя мама нас чем-то угощала, и мы бежали опять на улицу, чтобы играть в футбол, лазить по крышам и подвалам.

Роман я так и не написал. Да и сейчас вряд ли бы его осилил. Слишком сложная тема. Однако, своим юношеским выводам находил подтверждение в молодой жизни.

Работая после института в Управлении комплектации оборудованием дирекции строящихся предприятий Усть-Илимского ЛПК, я столкнулся с твердостью слова руководителя. Дело было так. Начальник управления Валентин Сергеевич Зверев, принимая на работу, назвал мой оклад в сто двадцать рублей. А оказалось, что вакансия была только на сто пятнадцать рублей. Я слышал, как с третьего этажа нашего административного здания доносился шум. Кричали друг на друга заместитель генерального директора Валентин Васильевич Якушев и мой новый начальник Валентин Сергеевич. Зверев требовал безусловного исполнения своего обещания по размеру должностного оклада для молодого специалиста. Но управление по труду и заработной плате без его ведома урезало ставку, и Якушев приказывал подчиниться этому факту. В результате напора Валентина Сергеевича заместитель генерального директора сдался. Зверев спустился к нам на второй этаж раскрасневшимся и возбужденным.

— Сергей, работай. Все будет так, как я тебе обещал! — сказал он мне, немного успокоившись.

Я работал. Коллектив был хорошим. Меня любили, наверное, за сообразительность, работоспособность и юморной нрав. Когда внезапно в Иркутске в 1976 году скончался мой папа, все инженеры искренне сочувствовали моему горю. Они собрали мне воистину космическую сумму денег (по тем временам, конечно) — более ста рублей! Валентин Сергеевич оформил мне служебную командировку. Надо было попутно решать какие-то вопросы в Иркутской областной «Медтехнике». И я поехал провожать отца в последний путь.