Сергей Решетников - Не в деньгах счастье

Потом он вдруг начал ощущать себя Хилоном Спартанским — древнегреческим поэтом из шестого века до нашей эры. Из-под его пера стали проступать строки древней мудрости: «К друзьям спеши проворнее в несчастье, чем в счастье», «Языком своим не упреждай мысль». При этом представительницы самой древней профессии — гетеры — возлежали у его ног. Знаменитая гетера Аспазия читала другим жрицам любви уроки риторики. И все они с чувством глубокого уважения и почитания поочередно отдавались Соленому, даря ему почти небесные, самые изысканные ласки.

Потом от знойных девиц из теплых краев сознание Костяна понесло его в родные Сибирские просторы. Он увидел свою дачу в кедровом лесу на берегу Байкала и идущего к нему навстречу прихрамывающего с тросточкой в руке Федора Демидова. Где-то недалеко, в сверкающих лучах солнца, стояли Валерий Михайлович и Сергей Алексеевич. Они приветливо улыбались и жестами приглашали Костю проследовать к ним. Соленый рвался из последних сил, но никак не мог сдвинуться с места. Он начал кричать и звать на помощь своих друзей. Но их образы стали растворятся в меркнущих лучах катящегося на закат багрового солнечного диска.

На самом деле Константин Иванович Харитонов лежал и умирал у себя дома. В той квартире, которую ему прикупили из средств общака за то, что он, находясь в тюрьме, задушил одного мерзкого козла — ментовского стукача.

Причиной, скрутившей Соленого, стал «Боярышник». От безденежья он пристрастился к этому, казалось бы, безобидному спиртосодержащему препарату. Тогда от этой отравы погибли, только по официальным данным, семьдесят семь человек. А на самом деле сколько никчемных и никому не нужных людей завернуло ласты, никто не считал. Как говорится: «Помер Максим, ну и х… с ним». Таких было человек двести или триста, доподлинно неизвестно. Бакланили, что менты поганые и кто-то из больших чиновников крышевал этот «спиртосодержащий» бизнес. Они, конечно, как это часто бывает, остались безнаказанными, а засудили потом стрелочника — участкового милиционера.

Что можно сказать про это пойло? Это, типа, коньяк для малоимущих. Вроде недорого, как бы по карману работягам, бичам и пенсионерам, но с ног сбивает серьезно, не по-детски.

Но в этот раз Харитону попался злосчастный фунфырик с фальсифицированным содержимым. Сосед, по кликухе Косой, притаранил его под будущий денежный расчет. У Кости сейчас не было денег, но скоро-то он станет богатеем.

Не стал. Не справился организм туберкулезника с метаноловой отравой. Костя доживал свои последние минуты и прекрасно это понимал.

— Кувалда, быстро давай гони к Соленому. Чует мое сердце что-то неладное, — тревожно закричал Валерий Михайлович.

— Че орешь, шеф, у меня слух хороший. Сейчас слетаю по-бырому. Может он еще спит после вчерашнего. Пацаны цинканули, что он с Косым пересекся. Буханули, наверное, вот и спят себе, сопят во все дырочки.

— Давай, Кувалда, побыстрее. Ты че, не знаешь народную мудрость: «Сделал дело, бухай смело».

— Я-то знаю, а вот Соленый может быть позабыл.

Кувалда примчался на хату к Соленому, он тарабанил в дверь, кричал, взывая Костю открыть «калитку». Отчаявшись получить ответ, Кувалда по водосточной трубе влез в открытое окно квартиры генерального директора Кости Харитонова. Но было уже поздно. Костян приказал долго жить… Как будто бы из заоблачных небесных динамиков приглушенно стали звучать строки из стихотворения «Прощальное».