Татьяна Василевская - Если бы

— Красавец! — похвалил Сергей, сделав ударение на последний слог.

Вован поддернул резинку сползающих с тощего зада трусов и радостно улыбнулся:

— Серега, заходи! Все свалили. Все тут загадили и свалили, сволочи. — Вован огляделся по сторонам, оценивая размеры нанесенного ущерба. Видимо результат осмотра разгромленных владений его полностью удовлетворил, потому, что рот его снова расплылся в широкой улыбке.

— Не, ну ты видел чего творится! — Вован лихо поддел ногой кучу валявшихся на полу тряпок, обрывков бумаги, сигаретных пачек и другого мусора. Куча, взвившись в воздух, рассыпалась по всему коридору.

— Пошли. — мотнул он головой в сторону кухни и начал пробираться вперед, на каждом шагу спотыкаясь и цепляясь длинными носами шикарных ботинок о разбросанные вещи. Алый шелк победно вспыхивал и переливался при каждом его шаге. Зрелище было потрясающее.

Вошедший на кухню вслед за хозяином Сергей устало опустился на стул, он уже так набегался за день, что ноги просто гудели. Вован уже вовсю хлопотал по хозяйству. Поставив чайник, он суетился в поисках заварки, тыкаясь во все шкафы и ящики. Выдвигая и задвигая их с диким грохотом. Заварка исчезла бесследно, по видимому став одной из многочисленных жертв, царившего вокруг хаоса. К великой радости Вована, он нашел молотый кофе и занялся его приготовлением. Поставив турку на огонь, он как заправский фокусник выудил откуда-то початую бутылку водки.

— Давай, Серень, вздрогнем. — предложил Вован, ставя бутылку на стол.

— Хватит пить. — Сергей забрал у Вована водку и поставил на шкаф. — Утром вздрогнешь, если уж совсем будет хреново.

Вован надулся.

— Ты какой-то вообще странный стал. Нельзя быть таким скучным! — Вдруг лицо Вована снова расплылось в улыбке. Он хлопнул себя по тощей ляжке. — Ты же Ковальскую пошел провожать! —торжествующе изрек он, ужасно радуясь, что вспомнил такую важную деталь.

— Ну и? — Вован, с видом соседки-сплетницы, выжидательно смотрел на Сергея. Он даже рот приоткрыл, еще чуть-чуть и слюна закапает от нетерпения.

— Ну и?! — подбодрил он друга, видя, что тот не спешит посвящать его в подробности столь знаменательного события.

Теряя терпение, Вован в третий раз произнес, уже с некоторым раздражением :

— Серег! Ну?

— Баранки гну. — совсем не по товарищески огрызнулся тот. — Чего тебе надо? Чего ты заладил ну-ну?

— Ну, — снова, уже видимо на автомате, сказал Вован, — было чего-нибудь?

— Чего было-то? — сердито вопросом на вопрос ответил Сергей.

— Серег, ну ты чего дурак? У вас с Веркой было что-то? Ну тебе чего жалко, что ли рассказать? Ну мы ж дружим с детства! Ты ж знаешь, я —могила! Ну? — заканючил Вован и заерзал на стуле от любопытства. Сергей смерил его ледяным взглядом.

— Ты сам, что ли дурак Вован? Ничего не было. — отрезал Сергей, и то только для того чтобы Вован отвязался наконец.

Вован с заговорщицким видом закинул ноги на стол. Жесткие каблуки с грохотом стукнулись о деревянную поверхность столешницы. Вальяжно откинувшись на спинку стула, и с улыбкой умудренного жизненным опытом знатока отношений между мужчинами и женщинами, Вован торжественно заявил:

— А я знал, что тебе ничего не светит! — не дождавшись никакой реакции от Сергея он продолжил.- У нее парень есть. Жених. В ноябре свадьба.

В ожидании эффекта произведенного этой новостью он многозначительно посмотрел на Сергея, но тот продолжал сидеть все с таким же непроницаемым лицом, как и до этого. Надо признать честно, известие о наличии жениха и предстоящей свадьбе, отчего-то были ему неприятны. Но Вовану знать об этом было не обязательно.

— Я ведь и сам к ней подкатывал, еще на первом курсе. — Продолжал вещать Вован, нисколько не смущаясь молчанием собеседника. — Я, правда, тогда травы накурился, может поэтому она мне от ворот поворот дала. Так то бы точно не устояла. — ухмыльнулся Вован.-Чего-то помню ей про глаза, про улыбку. Давай, говорю, отправимся в плавание по океану большой и чистой любви. А она такая грубиянка оказалась. Прямо ужас! Дурак ты, говорит, Телянин. Иди ты со своей большой и чистой любовью, знаешь куда.

Вован вздохнул, взъерошил и без того торчавшие во все стороны волосы.

— Э-хе- хе! Жестокая, короче, она женщина, Ковальская эта. А жених ее, тьфу! Задрот! Я вообще не понимаю, что она в нем нашла! Она же такая, как тебе объяснить? — он с сомнением посмотрел на друга, как бы прикидывая позволят ли его умственные способности понять столь глубокомысленные рассуждения.— Она вся такая воздушная, к поцелуям зовущая. Мечтательная такая. Ей даже преподаватель наш один сказал: «Вы, Ковальская — мечтательная натура. Вам нужно что-то легкое воздушное проектировать. Зачем Вы хотите промышленной архитектурой заниматься? Это не Ваше совсем. Вам что-то радостное нужно, уютное, дарящее тепло.». А Верка, она упрямая. Глазами на него сверкнула. Надулась. «Отойдите, — говорит, — в сторону, не мешайте! Во мне инстинкт просыпается.» — процитировал Вован Шарика из мультфильма про Простоквашино. Отсмеявшись над собственной шуткой он продолжил живописать портрет Вериного избранника. — А он, этот жених ее — приземленный, приземленней не бывает. Этакий орангутанг. — Вован не поленился, скинул ноги со стола и изобразил скачущего орангутанга, сопровождая сие действо соответствующими звуками. Вышло бесподобно.