Сергей Панч - Покоривший волну [litres]

Бежать на третий день было сложно психологически. Мышцы через 5 минут разогрелись. Мозг разрабатывал план, как срулить с этой беговой дорожки и не обидеть хозяйку. Джонни вновь стал ловить косые взгляды прохожих, которые спешили по своим делам. Запах цветущих деревьев наполнял легкие, и настроение постепенно улучшилось. Он посмотрел на часы-трекер: километр был пройден без потери тонуса. Бегун вспомнил о книге и сосредоточился на движениях: стопа опускается прямо на всю поверхность, колено не выпирает и не застревает относительно тела, а корпус и голова почти не двигаются, только смотрят в исчезающую под ногами гладь.

Джонни не заметил, как достиг моря и уселся на привычную ему лавочку. Поковырялся в трекере и включил радио. Старый добрый постпанк играл на рок-волне, и Джонни уставился на пляж. Сбегая с брусчатки на песок, бегуны начинали свой маршрут вдоль берега. Две толстушки в обтягивающих штанах пробирались в глубь пляжа. Джонни решил, что ему тоже пора попробовать побегать по песочку, и пристроился за начинающими бегуньями. Поначалу было мягко, а потом ноги вдруг отяжелели. Джонни стал прислушиваться к своему телу, как учила книга, и даже выключил музыку. Одна из толстушек обернулась и сказала подруге, что Джонни глух, так как в ушах плеер. Подслушивать было неловко, но жутко интересно.

– Короче, если мы завтра опять побежим, мы встроим это в привычку и к лету, я тебе гарантирую, будем на 10 кг легче.

– Я раньше умру.

– Ну, что ты опять поешь: я умру, я умру. Тебе замуж хочется или нет?

– Ой, как хочется.

– И ты думаешь, подтянутый мускулистый красавец вдруг станет любителем пышек? То-то.

Она отдышалась, положила руку на плечо подруги, чтобы чуток затормозить. Джонни тоже сбавил темп.

– Мы с тобой не можем себе позволить больше быть такими, нам уже 24 – еще пару лет, и никто не захочет с нами спать, даже если никого рядом нет. Так что шевели жопой.

– Я умру.

Джонни остановился, нагнулся и тяжело задышал. Толстушки убежали дальше, в первый день они не чувствовали усталости. Сибиряк понял, что возвращаться теперь придется, как говорят спортсмены, собрав волю в кулак.

Когда Джонни зашел в дом, то понял, что совершил ужасную глупость. Кроссовки были все в песке, и сдать их в магазин теперь не представлялось возможным. Он провозился с ними почти час. Они были чистыми, но мокрыми. Джонни поставил их на подоконник. Небо все еще было пасмурным, и посушить обувь на солнышке не получилось.

Только теперь дело дошло до завтрака. На яичнице вместо бекона лежал изумрудный пучок вареной брокколи. Джонни посмотрел на него и с досады выбросил в мусорку.

Пока сохла обувь, Джонни принялся за чтиво. Книгу про бег он таки смог переварить и даже воплотил в жизнь некоторые постулаты. Теперь решил взяться за книгу про страх. Вторым в стопке с книгами по психологии лежал талмуд с куда более серьезным названием «Хрестоматия тревожности». Джонни взял сразу две, читая поочередно. Разбираться, откуда у нас у всех берутся страхи, было интересно и познавательно. Так пролетел почти весь день. К вечеру позвонили коллеги и позвали в парк для распития. Книга захлопнулась, и Джонни пошел обуваться. Кроссовки для бега, все еще сырые, стояли на подоконнике и ждали завтрашнего утра.

– С похмелья бегать нельзя – сердце посадишь, – пролепетала Кузьминична, чуя, что дело запахло пьянкой.

– Пару пива, не больше. Хорошо? – язвительно проголосил Джонни, изображая маменькиного сынка.

Таким голосом он отвечал и родной матери, словно говоря ей: «Хватит за меня переживать, все со мной в порядке». Может, дело было и не в алкоголе. Просто она – мама – знала, что Джонни может погрузиться в болото алкогольной зависимости. Материнский страх, так объяснял себе Женька в молодости то, что чувствовала его мать. Теперь он взглянул на это по-другому. Он вдруг рассмотрел в ее повадках власть и желание тотального контроля над его жизнью с одной стороны и безусловную материнскую любовь с другой.

Джонни загрустил, вспомнив о маме, и, когда дошел до лавочки, на которой стояла закуска, потух окончательно. Задор улетучился, и он, как обещал хозяйке, выпил пару пива и отправился восвояси. На обратном пути зашел в гости к морю на полчаса, посмотрел на волны, повспоминал мать. Ему казалось, что она осталась с отцом в Сибири и когда-нибудь они встретятся.

Джонни проснулся от звонка будильника, встал и посмотрел на кроссовки. Они стояли как новенькие. Складки на носках разгладились. Теперь точно можно вернуть! Ангелина Кузьминична забарабанила по двери палкой для скандинавской ходьбы.