Кирилл Кобрин - Поднебесный Экспресс [litres]

Будто подслушав мои мысли, Стив оторвался от книги, тряхнул головой и сказал: «Черт, а где же Чжэн»? Сюин повернулась к нему и, кажется, первый раз за все время внимательно посмотрела. Спросила меня на русском: «Где же она?» Я ответил, что, наверное, спит, ведь вчера пришлось рано вставать, да еще этот припадок был. Донгмей – тоже, кажется, в первый раз – обнаружила существование Сюин как достойного социального существа, с которым можно обмениваться взглядами и словами. Слова были китайские. Сюин ответила ими же, а потом тихонько мне перевела: «Она беспокоится. У Чжэн вчера был сильный приступ». Дараз оторвался от окна, в котором последние четверть часа показывали унылые пажити, и предложил Стиву постучаться и спросить у Чжэн, все ли в порядке. Стиву не очень понравилось такое – даже столь невинное – вмешательство в его частную жизнь (на орбите которой, как ему казалось, по эллипсу вращается Чжэн, то приближаясь – когда ему это нужно, – то удаляясь), но делать нечего. Сунув книжку под мышку, он направился к выходу из вагона-ресторана. Вообще это было странное утро, когда социальные перегородки и лесенки стали расшатываться: проходя мимо Володи, Стив вдруг обратил внимание на узор олимпийки и даже несколько затормозил. Ему очень хотелось показать, что стучать в купе Чжэн он идет не потому, что ему кто-то там посоветовал, а он давно собирался, между прочими делами. И вот одно из дел – рассмотреть побеги белой хохломы на алых Володиных плечах. Володя, поглощенный пасьянсом, ничего не замечал. Стив перевел взгляд с русского плеча на экран телефона, который русский держал перед собой. Не найдя там ничего интересного, британец двинулся дальше, еще раз слегка задержался у выхода, прочел название англоязычной газеты, несколько экземпляров которой – вместе с меню и рекламными проспектами – торчали из подвешенной на стене корзиночки слева от выхода, и вышел в коридор.

В дверях он столкнулся с Одом, тот спешил в вагон-ресторан. Так я и знал, современный художник спит долго. Причесаться он не забыл, впрочем, как и захватить свой айпэд, но было заметно, что на душ времени не хватило. Точно так же, как Стив несколько минут назад, Од обратился к официанту с несколькими корявыми китайскими словами и жестами, умоляя извинить его и дать хоть что-нибудь, но, главное, кофе. И точно так же как в разговоре с британцем, официант изумил пассажира, ответив на английском, причем положительно: ничего страшного, завтрак сервируем, правда, только европейский, а не китайский. Благодарность Ода была выражена с истинно скандинавской медлительностью, впрочем, глубокая. Он уселся на свое место, я помахал ему рукой. Как и прочим, возвращаться в купе мне не хотелось, вполне можно поболтать с художником о милых европейских пустяках, посплетничать о кураторах и распорядителях фондов, которых мы с полунорвежцем, как я догадываюсь, знаем хорошо. Он – по роду своей деятельности, я – оттого, что что-то когда-то для этой братии переводил. Но Сюин ждала, я же обещал выдать книжку почитать. «Оставляю вас, дорогой художник, наедине с холодным завтраком. Bon appétit !» Од отхлебнул сока и заскользил по зеркальной поверхности девайса. Тихонько заиграл эмбиент. Мы прошли мимо будущих молодоженов, которые, впрочем, тоже уже встали, и мимо слепо-глухого Володи. В вагонном коридоре пусто, только где-то в середине Стив размеренно стучал в дверь купе.

Британец странно изменился за пару минут. Уходил немолодой джентльмен на отдыхе, уверенный в себе, вальяжный, слегка самодовольный и уж точно самодостаточный, а здесь, в коридоре, стоял испуганный старик, не в панике, конечно, но явно потерявший равновесие. На ярко-розовом лбу выступил пот. «Не отвечает. Не открывает и не отвечает». Сюин предположила, что, может быть, спит, вот она сама, Сюин, крепко спит, не добудишься ничем, так что не стоит, наверное, беспокоиться. Бывшая аспирантка была рада случаю поговорить на английском с носителем языка, к тому же поговорить хорошо, правильно – да и с пользой для общества. Надо же успокоить пожилого иностранца. Но иностранец, казалось, и не слышал ее. Собственно, и не видел. Меня тоже. Стив смотрел поверх моего плеча в окно и беззвучно шевелил губами. Сюин постучала в дверь и громко отрывисто сказала что-то на китайском. Потом еще раз. Попробовал и я, непонятно зачем. Затем пришла очередь Донгмей. Стив страшно молчал. Улоф растеряно смотрел на подошедшего Дараза. За их головами я увидел, как из вагона-ресторана появился Володя и исчез в своем купе. Улоф попросил Донгмей найти проводника.