Пэм Дженофф - Пропавшие девушки Парижа [litres]

Джулиан обернулся.

– Вы всегда задаете так много вопросов? – В его голосе слышалась нескрываемая досада. – Я сказал, что меня не должны здесь видеть . И, если вы не будете шуметь, меня никто не увидит.

Вместе с Джулианом Мари снова вернулась в городок. Только теперь они пробирались переулками, обходя центральную площадь.

– Квартира, из которой вы будете радировать, тоже находится в этом городке, – шепотом поведал он. – Живя здесь, вы заодно понаблюдаете за местными жителями, посмотрите, к кому из них можно обратиться по поводу явки.

– А мою квартиру нельзя использовать в качестве явки?

– Слишком видное место, – покачал головой Джулиан. – Агентам скрываться там небезопасно. – В таком случае, в недоумении подумала Мари, чем же это пристанище безопасно для нее? – Для разных целей – разные явки, – объяснил Джулиан. – Для передачи сообщений, для радистов, для скрывающихся агентов. Каждая явочная квартира имеет свое предназначение и не зависит от остальных.

Они свернули в очередной переулок и остановились у черного хода одного из домов.

– Здесь. – Джулиан достал ключ, отпер замок и стал подниматься по крутой лестнице.

На самом верху, где лестница кончалась, он открыл какую-то дверь, до того низенькую, что им обоим пришлось сгибаться в три погибели, чтобы пройти в нее. Они оказались на чердаке с покатой крышей. Комната была обставлена скудно: кровать, умывальник и, в принципе, больше ничего. Но все же это лучше, чем сарай, где она провела минувшую ночь, утешила себя Мари.

– Думаю, это ваше. – Движением головы Джулиан показал в угол комнаты, где стоял знакомый чемоданчик.

– Моя рация! – Мари кинулась через комнату. Открыв чемоданчик, она провела ладонями по приемопередатчику и обрадовалась, убедившись, что он не сильно пострадал при десантировании. Антенна немного погнулась, но Мари с легкостью выпрямила ее одним пальцем. Телеграфный ключ едва не отваливался: он неплотно сидел после того, как Элеонора разворотила ее радиостанцию, а за время переброски разболтался еще больше. Не страшно, решила Мари, она его закрепит.

– Клей у вас есть? – спросила она.

– Нет, но я через кого-нибудь передам. – Мари про себя отметила, что нужно найти сосновую живицу или смолу – на тот случай, если клея не окажется. Теперь она поняла, что Элеонора, разворотив ее рацию в Арисейг-Хаусе, готовила ее именно к такому сценарию. – Для выхода в эфир вам нужно провод кинуть за окно, – сказал Джулиан, показывая на тополь, на котором начинали распускаться почки.

Мари выглянула в окно и заметила нечто знакомое на другой стороне улицы. Книжный магазин, обомлела она. Явочная квартира находилась над кафе, в котором она видела эсэсовцев.

– Но ведь эсэсовцы… – начала она. – По-вашему, здесь безопасно?

– Им в голову не придет, что вы можете быть здесь.

– А если узнают?

– Не узнают – если будете осмотрительны. Хотите есть? – спросил Джулиан.

– Да, – призналась Мари. Ломтик ветчины на завтрак в компании Альберта и других агентов превратился в далекое воспоминание. Джулиан прошел к буфету и достал оттуда полбулки хлеба и завернутый в бумагу сыр. Это он принес продукты, подумала Мари, или у кого-то еще есть ключ?

Джулиан положил еду на стол, налил два стакана воды и один протянул ей. Рука его дрожала, так что даже вода расплескалась.

– Вам нездоровится? – спросила Мари.

– Просто устал. – Он попытался улыбнуться. – Каждый день ночевка на новом месте, долгие недели одиночества… Все это накладывает отпечаток.

Однако руки просто от усталости не трясутся, рассудила Мари.

– Давно это у вас?

Улыбка сошла с его лица.

– Несколько лет. Я был ранен в начале войны, шрапнелью задело нервные окончания. Но в последние месяцы дрожь усилилась. Никому не говорите, прошу вас. Если ребята узнают…

– Обещаю.

– Спасибо.

Они молча жевали хлеб с сыром. На чердаке становилось холоднее.

– Ничего, если я огонь в камине разведу? – спросила Мари, опасаясь, что ее опять заставят сидеть в холоде и темноте, как в том сарае.

– Можно, – кивнул Джулиан. – Все знают, что в этой квартире живут. – Мари принялась затапливать камин, а Веспер откинулся на спинку стула, вытянул ноги в черных сапогах и внизу сложил их крест-накрест. С тех пор, как они познакомились, она впервые видела его в столь расслабленной позе.

– Что теперь? – поинтересовалась она.

– Вы останетесь здесь, будете передавать по рации донесения. Их тексты вам будет приносить кто-нибудь из агентов или Уилл, пилот, что доставил вас сюда. – Джулиан не упомянул, что Уилл ему двоюродный брат – то ли умышленно умолчал, то ли считал, что в его мире, где все подчинено одной-единственной цели, это несущественная информация. – Он офицер по воздушным перевозкам, но на земле также координирует и сеансы радиосвязи. Сам я вряд ли приду, – добавил Джулиан. – Мои парни… и женщины, – поправился он на этот раз, – разбросаны по всей Северной Франции в радиусе двухсот миль. Я постоянно навещаю то одних, то других – контролирую, все ли делается как надо. – И тогда Мари поняла, какой огромный груз ответственности он несет на своих плечах. – Да, вот еще что. Будьте крайне осторожны, когда станете выходить в эфир. Люди СД знают о нашем существовании и пытаются засечь наши радиостанции. – Элеонора говорила то же самое, вспомнила Мари, прямо перед ее отлетом. – Долго не радируйте и следите, чтобы поблизости не было фургонов с радиопеленгаторами. И вообще обращайте внимание на любые подозрительные детали, которые могут указывать на то, что за вами охотятся. – Мари кивнула. Она слышала, что по улицам разъезжают фургоны со специальным оборудованием для пеленга радиосигналов. Правда, ей с трудом представлялось, что полиция этого сонного городка располагает подобными средствами. – Но в эфир в любом случае вы должны выходить по графику, – продолжал Джулиан. – Информация обязательно должна быть передана. Сведения, которые мы направляем в Лондон, имеют важнейшее значение. Там должны знать: мы делаем все возможное, чтобы немцы отреагировали так, как нужно нам, когда начнется высадка.