Пэм Дженофф - Пропавшие девушки Парижа [litres]

– Я поехала в Хартфорд за покупками и в примерочной «Дж. Фокса» столкнулась с Маршей. – При упоминании подруги Грейс покраснела: Марша обеспечивала ей алиби. Она представила сцену в универмаге. Мать застала Маршу врасплох. Та, естественно, занервничала. Матери, поди, и давить-то на нее сильно не пришлось. Марша сама выложила адрес подруги, на который она пересылала ей письма.

– Прости, что сама не сказала, – повинилась Грейс, присаживаясь на край кровати.

– Пустяки, – ответила мать, ладонью накрывая ее руку. – Просто мы очень волновались. – И ее мама сказала это не для красного словца: она искренне переживала за дочь. Просто Грейс, заплутав в лабиринте собственных проблем, как-то упустила это из виду.

Но это не означало, что она готова вернуться домой.

– Так вот где ты обитаешь. – Непроизвольно морща нос от отвращения, мать обвела взглядом ее крошечную комнатку. – Давай помогу тебе собраться, и через час нас здесь уже не будет. Если не хочешь жить с папой и со мной, твоя сестра Бернадетта охотно тебя приютит, у нее есть свободная комната.

Жить с сестрой и ее тремя шумными малышами, подумала Грейс, еще хуже, чем с родителями.

– Мама, я не могу просто так взять и уехать. Я работаю.

Мать махнула рукой, словно работа Грейс вообще не имела значения.

– Запиской известишь, что ты уехала.

– Это не коктейльная вечеринка, это – работа. А еще вот это. – Она взяла с тумбочки газету, которую оставила там перед отъездом в Вашингтон. – Это случилось на моих глазах. – Она показала на заметку об Элеоноре.

– Женщину насмерть сбила машина. Ужас! Какой опасный город. Не понимаю, зачем ты сюда приехала.

– Погибшая женщина оставила после себя фотографии девушек, которые пропали без вести во время войны, и я пытаюсь выяснить, что с ними случилось. – Про Вашингтон и Марка Грейс умолчала.

– Это входит в твои обязанности?

– Не совсем, – замялась Грейс. Она рассказала про девушек в надежде на то, что это придаст некую осмысленность ее нежеланию покидать Нью-Йорк. Но только внесла еще большую путаницу.

– Если эти девушки к твоей работе не имеют отношения, какое тебе до них дело?

Вопрос матери, фактически слово в слово повторившей то, что днем раньше сказал ей по телефону Фрэнки, смущал Грейс. С этими девушками ее ничто не связывало. Для нее они были абсолютно чужие. Но она так рьяно пыталась докопаться до сути, что увязла в их мире и в их борьбе и на какое-то время почти забыла про собственное горе. Возможно, этим и объяснялась ее увлеченность.

– Это трудно объяснить. В любом случае теперь все, вопрос закрыт.

– Значит, ты поедешь со мной?

– Я этого не говорила, – резче, чем намеревалась, ответила Грейс.

– У тебя есть семья, – настаивала мать. – Пора возвращаться домой.

– Мама, я не хочу возвращаться домой. – Прежде она только раз произнесла вслух эти слова – в разговоре с Марком. В лице матери промелькнула обида. Грейс ждала, что та соберется с мыслями и выдвинет новые аргументы. – Мне здесь нравится. У меня есть работа. И свое жилье. – Квартирка у нее, конечно, так себе, но это – ее дом.

Черты матери смягчились.

– Знаешь, я тебе немного завидую, – призналась она. – Я всегда мечтала о такой жизни. – Грейс удивилась. Ей даже вообразить было трудно, чтобы ее мать жила как-то иначе. – Однажды я пробовалась на одно бродвейское шоу, – добавила мама. – Грейс пыталась представить, как ее чопорная мать, которая даже на семейных торжествах слова песни «С днем рождения» не пела, а произносила одними губами, выходит на сцену. Внезапно Грейс увидела в матери совершенно другую женщину, с собственными мечтами и устремлениями. С этой женщиной Грейс не была знакома.

На несколько секунд в разговоре возникла пауза.

– Ты не обязана идти по стопам Бернадетты или Хелен, – наконец промолвила мама. – Я просто хочу, чтобы ты была счастлива. – Мама, всегда казалось Грейс, была разочарована тем, что она отличается от своих сестер, не вписывается в ту жизнь, что была уготована ей от рождения. Но, возможно, она себе это просто навоображала. – Знаешь, когда в детстве тебе случалось пораниться или ты была чем-то напугана, я обнимала тебя или угощала чем-нибудь вкусненьким, и твои слезы высыхали. Но по мере того, как дети взрослеют, родителям все сложнее залечивать их раны. А потом, когда Том… – Мама запнулась, словно была не в силах закончить фразу. – Я чувствовала себя такой беспомощной оттого, что никак не могла достучаться до тебя.