Мария Амор - Роза Галилеи

Городские гости в костюмах и в платьях, наши ребята в шортах и в клетчатых рубашках, девчонки — в многоярусных и разноцветных балахонах сарафанов. Утопающая в цветах площадь перед столовой волшебно освещена свечами и фонариками, из динамиков льется романтическая музыка. Мы въезжаем в широкий круг гостей, сидя в ковше увитого цветами трактора, и наше прибытие сопровождается гигантским фейерверком, звездами рассыпающимся в небе пустыни.

Прибыл раввин. Четыре конца покрывала над женихом и невестой держат два брата Рони и Ури с Алоном. Под толстой рифленой подошвой ботинка беспомощно хрустит стакан. Я прижимаю к груди брачный договор, счастливая тем, что Рони вписал туда миллион лир — не потому, что когда-нибудь будет в них нужда, а потому что так дорого оценил свое семейное счастье!

Начинается торжественный ужин за празднично убранными столами. Белые скатерти, цветы, пластмассовые стаканчики — родная столовка неузнаваема! Ицик произносит торжественную речь, выражая уверенность во многих последующих свадьбах и в блестящем будущем Итава. Ребята разыгрывают капустник, сначала объявив Рони предателем мужского братства местных холостяков, а потом, вытащив меня в середину круга, громогласно оправдывают отступника. Шекспиру они конкуренции не составят, но веселее быть не может. После танго новобрачных, во время которого Рони на ухо отсчитывает мне такт, мы до полуночи танцуем танцы попроще. Шоши веселится так, как будто наконец-то взяли замуж ее саму.

Лучшей свадьбы я не могла бы себе представить — в своем доме, со всеми своими друзьями и со своим любимым! А дальше будет только лучше и лучше — сначала свадебное путешествие в Эйлат, четыре дня в прекрасном трехзвездочном отеле «Кейсар», а потом — замечательная безоблачная жизнь!

От волнения хочется плакать.

По возвращении из Эйлата нас ждет тяжкая новость: Кушниры решили оставить Итав.

— Ребенок не может расти совершенно один, — повторяет Тали заученно. — Мы надеялись, что сюда придут другие семьи, что здесь будет детский садик, школа, но мы уже два года совершенно одни!

Хочется закричать: «Как же одни? А я? А все мы? Разве нам плохо было вместе смотреть „Апокалипсис сегодня“»? Но это не поможет, и я молчу.

— Всё, — хмуро говорит Амос. — С кибуцным экспериментом для нас покончено.

Оказывается, им предложили работать вожатыми в сельскохозяйственной школе. Становится ясно, что решение принято давно. И хотя оно понятно и разумно, но все-таки отдает предательством. Конечно, и до них кто-то не приживался и уходил, но Тали, Амос и Эсти — они же из первых! Мы же с ними с самого начала пути! Эсти росла у нас на глазах, нет в кибуце ни одной девушки, которая бы не дежурила у ее кроватки ночами! Она же — наша всеобщая девочка!

Тали начинает плакать, Амос хмурится, обнимает ее за плечи и уводит, всем своим видом свидетельствуя, как тяжко далось им малодушное решение.

— Зубы залечили и теперь уходят! — возмущается Эльдад. — Я счета видел! Талька семнадцать пломб поставила!

— Именно! Один их ребенок чего нам стоил? — поддерживает Рина. — Посчитай — сколько ее возили, за садик Наарану платили, из-за нее девчонки дежурили…

Упреки в адрес Эсти слышать невыносимо:

— Оставь! Дети — это не доходная статья хозяйства!

Но я тоже чувствую, что этот уход значит больше, чем просто исчезновение подруги и единственного ребенка в хозяйстве. Как будто их разочарование доказало всю бесперспективность эксперимента под названием Итав.

Так же, по-видимому, восприняли это и остальные «ветераны». Вдруг, словно очнувшись от прекрасного сна, огляделись вокруг и отдали себе отчет в неисчислимых сложностях и сомнительных выгодах пребывания здесь, у черта на куличках. Каждым овладел страх, что другие уже далеко впереди, а он — как дурак, застрял в тупике. Кому охота понапрасну растерять силы и время, проморгать собственные возможности и остаться последним, выключить свет?

— Для кого мы здесь вкалываем? — кипятится Эльдад. — Мы хотим построить свое будущее, а тут — пропасть долгов, черная дыра!

— Здесь невозможно растить детей! — поддакивает все еще незамужняя, но далеко загадывающая Рина.

— Здесь нет для меня девчонки, — покусывая травинку и глядя в землю, говорит Ури.

— У меня аллергия на солнце! — запальчиво заявляет Дов, озабоченно рассматривая родинку на груди.

— Сюда автобус только раз в день заходит!

— У меня все друзья — кто в Индии кайфует, кто в Таиланде гуляет, кто по Эквадору путешествует… Ребята в Гоа зовут…