Дарья Димке - Зимняя и летняя форма надежды

— Противная!

— Женя! — охнула мама.

— Что?! — спросила троллиха.

Мелкий, посмотрев на маму, покраснел. Он сразу понял, в чем была его ошибка. Вдвойне обидно было то, что такие ошибки он допускал редко.

— Извините, — смущенно продолжил он. — Я хотел сказать, вы — противная.

Мелкий был очень вежливым мальчиком. Кажется, в первый раз в жизни он забыл, что к взрослым, вне зависимости от того, к какому роду существ они принадлежали, следовало обращаться на «вы».

Потрясенная троллиха молчала, а мама, что-то пробормотав, потащила нас к выходу. Миновав лестницу, мы выбежали на улицу. И тут мама, обернувшись к Мелкому, подхватила его на руки и закружилась с ним по асфальту, не обращая никакого внимания на лужи.

— Женька, чудовище, — смеялась она, — ты хоть сам понимаешь, что ты сделал? Ты научился выговаривать «р»! Давайте скажем что-нибудь еще на «р»!

— Рыцарь! — сказала я.

— Радость моя! — сказала мама.

И Мелкий, для уверенности ухвативший маму за волосы обеими руками, тихо, но твердо сказал:

— Ура!

Пойти в библиотеку меня могло подвигнуть только сильное чувство. Сначала я даже подумала, что это любовь. Но, поразмыслив, пришла к выводу, что нет. Первый раз любовь настигла меня в возрасте пяти лет. Я влюбилась сразу, и чувство мое крепло с каждым днем. Вернее, с каждым вечером, потому что именно по вечерам мама читала нам «Калевалу».

Вяйнемейнен завладел моим сердцем мгновенно — он был мудрым, спокойным и добрым. И, главное, он мог песней создавать миры. Когда мама читала, как Айно отвергла его любовь, я рыдала. Как могла она, глупая, так поступить с ним? Когда я пережила это горе, то поняла, что такое развитие событий было знаком: именно мне было предназначено полюбить его. Вопрос о том, как наша любовь должна была осуществиться, меня не занимал. Это должно было произойти в другой, взрослой жизни. В той жизни я должна была стать брюнеткой, как мама, красить ногти и курить, как бабушка, и обыграть дедушку в шахматы. Пока же следовало ждать и жить жизнью реальной.

Когда мне исполнилось семь, я начала понимать, что все не так просто, как мне казалось. Мои чувства не изменились, но я стала реалисткой: Вяйнемейнен был богом, а я просто девочкой. Из этого факта следовало многое, и это многое нужно было тщательно обдумать. Думала я медленно, но это меня не расстраивало — до момента, когда я стану взрослой, по-прежнему была вечность. Времени у меня было достаточно.

В тот день мы с Мелким включили телевизор и наткнулись на какой-то фильм. Фильм назывался «Тимур и его команда» и совершенно нас потряс. Мы долго о нем говорили, и я начала подозревать себя в измене. Это мне совсем не понравилось, я не хотела быть предательницей. Как честный человек, я должна была разобраться в своих чувствах прямо сейчас.

Тимур мне, безусловно, нравился, но это было совсем не то. В отличие от Вяйнемейнена, он был реален и практически ничем от меня не отличался. Он был частью настоящей, сегодняшней жизни, с ним бы я могла дружить. Возможно, когда он вырастет, он сможет стать подобным Вяйнемейнену, и тогда я должна буду еще раз вернуться к этому вопросу и снова все обдумать, но сейчас совесть моя была чиста, я не могла себя ни в чем упрекнуть: любовь — одно, а дружба, пускай даже с мальчиком, — совсем другое. Значит, в моем страстном интересе нет ничего плохого. Со спокойной душой я пошла к дедушке, чтобы спросить, есть ли у нас книга «Тимур и его команда». Книги, к моему великому удивлению, у нас не оказалось. Это значило, что если я хотела прочитать ее (а я очень хотела), у меня оставался только один путь, и этот путь был чреват опасностями и неприятностями, потому что вел в городскую детскую библиотеку.

Библиотека находилась далеко от нашего дома, в центре города. Я была там только один раз, год назад, когда меня записала туда тетушка. Собственно, в этом не было особой необходимости — чего в нашем доме было с избытком, так это книг. К тому же, в силу дальности расстояний, мне бы все равно не разрешили ездить туда одной. Хотя в данном случае запрет был излишним, поскольку я и сама туда никогда бы не поехала. Я панически боялась поездок на общественном транспорте. Каждый раз, когда мы с кем-нибудь из взрослых туда втискивались, я думала, что нас убьют. Даже если дедушке или бабушке удавалось нас туда впихнуть, нужно было еще пережить саму поездку, когда ты почти не мог дышать и по тебе ходили какие-то взрослые ноги. Но и это было не все — оттуда нужно было еще выбраться, а ведь у тебя могла застрять варежка, за что-нибудь зацепиться коса или оторваться пуговица. Тем не менее другого пути не было.