Николай Наседкин - Рано иль поздно [сборник]

Как уже догадался проницательный читатель, этого радостного события мы не дождались ни в этот день, ни на следующий, зато за перегородкой начался нешуточный ремонт. Соседи-оптимисты решили-подумали, что раскаявшиеся хозяева 82-й приводят захваченную часть коридора в «прежнее состояние» перед снятием перегородки, а соседи-пессимисты, заглядывая из окон своей квартиры сбоку через коридорные оконца (архитектура дома это позволяет), утверждали, наоборот, что-де ремонт уж чересчур капитально-шикарный — вплоть до наклейки цветастых обоев: так обновляют помещения только для себя и на веки вечные…

А между тем томящимся в неизвестности соседям приходит сообщение о том, что в областном суде будет слушаться дело по кассационной жалобе Ульяновой. Мы, соседи, так и ахнули: ну что ещё могла придумать, какие аргументы изобрести в защиту своей захватнической агрессии «таёжная бизнесвумен»? Не иначе, она придумала-решила в захваченной и отремонтированной части коридора устроить столовую для неимущих или приют для беженцев из Косово (тогда как раз полыхала война в Югославии)?

Но когда мы ознакомились с её доводами по копии кассационной жалобы, у нас, образно говоря, волосы дыбом встали: о перегородке ни слова, а всё дело, оказывается, в том, что иск на неё в районный суд не те люди подали. Ответчица, с подсказки, видимо, адвоката, со ссылками на статьи Гражданского процессуального кодекса РФ уверяла, что-де подача на неё иска со стороны районной администрации «является нарушением принципа диспозитивности…»

Это ж надо какая «вучённость»!

Но, надо признаться, волосы дыбом у нас вставали всё же зря: Ульянова, оказывается, боролась за наши же права, но лично я тогда понятия об этом не имел. «Диспозитивность» — юридический термин: право участников судебного процесса действовать по своему усмотрению. Оказывается (это я сейчас только разобрался!), районный суд, приняв иск районной администрации к Ульяновой, должен был в соответствии со статьёй 33 ГПК (1964 года, который действовал тогда; в новом ГПК 2002 года — это ст. 38, ч. 2) предоставить мне, как представителю ущемлённых соседей, статус истца. Тогда бы, повторюсь, может быть, дальнейшую волокиту удалось значительно сократить.

Ну, а тогда, в апреле 1999-го, Ульянова на судебное заседание в облсуд не явилась и своих адвокатов-подсказчиков не прислала, решив, вероятно, на сей раз явно продемонстрировать, что судьба кассации её, как говорится, не колышет — лишь бы дело тянулось-затягивалось. Областной суд решение районного суда оставил в силе.

Финальная часть моей статьи «Захват-2» в городской газете уже была не столь безудержно оптимистична, как концовка первой:

Этот материал пишется спустя неделю после окончательного вердикта. Перегородка стоит по-прежнему и незыблемо. Говорят, дальше истец (администрация района) должен подтолкнуть судебных исполнителей, те должны власть употребить…

Что ж, пять месяцев ждали, ещё подождём. А пока, как и намеревались, подадим в суд отдельный иск на возмещение нам со стороны Ульяновой морального ущерба — мы согласны получить компенсацию просто презренными деньгами, извинения её нам не нужны.

Как видите, уважаемые читатели, никак нам в этом волокитном деле не обойтись без очередной «серии» нашего коммунального сериала. Надеюсь, что «Захват-3» будет лаконичен: я лишь сообщу дату и самые важные подробности сноса злополучной перегородки (тьфу, тьфу, если она будет наконец снесена! ), а также уведомлю, как будут обстоять-продвигаться дела с иском о возмещении морального ущерба.

Так что — до встречи.

В ночь после выхода газеты с «Захватом-2» раздался в нашей квартире уже традиционный звонок (первый прозвучал после публикации «Захвата»): прыщавый голос опять поинтересовался — всё же не надоело ли мне, козлу, жить?..

На эти мерзкие ночные звонки можно было бы и не обращать внимания, но тут самое время прояснить одну существенную и пикантную деталь. Дело в том, что, как и повсеместно по городам и весям в нынешней России-матушке, в нашем замшелом Баранове государственные чиновники и служащие делили-разделяли власть с бандюками, а зачастую власть официальная и мафиозная совмещалась-сливалась в одном лице, точнее, конечно, будет сказать — одной харе. Одним из самых могущественных подобных Янусов был некий Джейранов — полковник милиции и одновременно, о чём прекрасно знал весь го-род, натуральный пахан. У этого барановского дона Корлеоне имелся недоросль, который воспылал страстью к единственной дщери нашей Ульяновой (от первого брака) и аккурат женился на ней вскоре после первого «перегородочного» суда.