Хелен Брайан - Долина надежды [litres]

– Она станет старшей сестрой для наших сыновей, – сообщила она мужу, когда тот на цыпочках вошел в комнату, чтобы бросить первый взгляд на дочь.

Кэтрин умыли и одели в чистое платье с кружевами на рукавах и шее, и она, бледная и утомленная, но улыбающаяся, лежала под атласным стеганым одеялом. Лорд Графтон поцеловал ее, думая, что еще никогда она не выглядела такой красивой, и постарался скрыть свое разочарование, оттого что долгожданный ребенок оказался девочкой.

Через день после родов Кэтрин пожаловалась повитухе на сильную боль в животе, но та коротко ответила, что женщины должны страдать, потому что так предопределено самим Господом, и что такое часто случается с молодыми матерями. Кэтрин смирилась, но на следующий день у нее началась лихорадка. К ночи, несмотря на высокую температуру, ее уже бил озноб. Голова у нее разрывалась от боли, а лихорадка все усиливалась. Простыни под женщиной промокли насквозь от дурно пахнущих выделений. У нее уже недоставало сил, чтобы держать ребенка. Одурманенная болью, Кэтрин то лишалась чувств, то вновь приходила в себя и уже не узнавала супруга.

Через неделю она умерла.

– Родильная горячка, – равнодушно заявила повитуха, деловито вытирая руки о грязный фартук после того, как вытащила из-под тела испачканную простыню. – Такова воля Божья. – И она отправилась принимать роды у других женщин. Она даже не удосужилась сменить фартук или хотя бы вымыть перепачканные кровью руки перед тем, как провести родовспоможение. Многие младенцы и их матери, у которых эта женщина принимала роды, подобно Кэтрин, умерли. София стала одной из тех немногих, кому повезло.

Лорд Графтон никак не мог смириться с тем, что скоропостижно овдовел. Ему все время казалось, что вот сейчас Кэтрин улыбнется ему с порога, или с дивана, или с другой стороны стола, или с кровати. Иногда ему мерещилось, будто он видит ее краем глаза, ощущает ее присутствие в комнате, чувствует прикосновение ее ладошки на своем плече, но она исчезала раньше, чем он успевал обернуться. Роскошный особняк, в котором некогда он чувствовал себя столь комфортно и покойно, стал пустым и холодным без Кэтрин. А в детской и классной комнатах звенело эхо жалобных криков и плача его оставшейся без матери малютки, которую никак не могли успокоить две няни.

Виконт решил, что ему необходимо вновь начать странствовать по заграницам, выполняя поручения короля. Мысль о том, что он и дальше будет оставаться в доме, где они с Кэтрин были так счастливы прежде, казалась невыносимой. Он распорядится запереть его и будет лишь временами наезжать сюда в перерывах между командировками.

Леди Бернхэм, у которой не было своих детей, оплакивала Кэтрин так, словно та была ее собственной дочерью, и обрела отдушину для своих материнских чувств в лице Софии, для которой стала крестной матерью. Заливаясь слезами, она принесла торжественную клятву у купели, что София, когда вырастет, станет точной копией своей матери – скромной, добродетельной, набожной и преданной своему долгу. Она убеждала лорда Графтона, что он должен нести ниспосланное ему испытание, как подобает христианину, и не роптать. Такова была Божья воля.

Раздавленный горем, лорд Графтон не желал уповать на Бога. Его мечты о сыне и многодетной семье умерли вместе с его обожаемой Кэтрин. Мысль о том, чтобы жениться повторно, даже не приходила ему в голову. Страдания его лишь усиливались от осознания, что род Графтонов оборвется на Софии.

Если только он не сумеет как-либо помешать этому.

И мысль о том, как воспрепятствовать столь трагическому развитию событий, вскоре превратилась для лорда в навязчивую идею, которая отвлекала его от душевных страданий. Девочка еще лежала в колыбели, а он уже дал указание своим поверенным разработать план продолжения рода через Софию, восстановить связи между семейством и поместьем, которые почти прервались при нем, и сделать так, чтобы София, Графтон по крови, стала бы полновластной хозяйкой родового особняка и основательницей новой династии Графтонов. Он надеялся дожить до того времени, когда у него появится внук, а в старой детской в Сассексе вновь поселится наследник.

К тому времени как у Софии прорезался первый зубик и звякнул об оправленное в серебро коралловое зубное кольцо, план был составлен. Лорд Графтон распорядился сделать все возможное, ничего не оставляя на волю случая. В результате на свет появился тщательно прописанный документ, предусматривающий, что брак Софии должен восстановить династию Графтонов в их родовом гнезде в Сассексе. Муж Софии обязан был согласиться взять фамилию Графтон, чтобы его носили и дети Софии, Графтоны по крови и по имени. В брачный договор также было вписано условие, согласно которому супругам и их детям надлежало проживать в Графтон-Маноре не менее девяти месяцев в году, поскольку лорд Графтон на собственном опыте убедился, что иное место жительства ослабляет узы, кои должны связывать владельца с поместьем. Условие это подкреплялось ограничениями, наложенными на использование приданого Софии таким образом, что супруг Софии и наследники Графтонов обязаны были соблюдать его неукоснительно, в противном случае лишаясь права на доход от поместья.