Катрин Корр - Ни за что и никогда

– Футболку! – тоном, не принимающих возражений, напомнил Арсений. – Соня?!

– ЧТО?! – крикнула я, резко обернувшись. – Тебе сложно что ли молча сесть на эту штуковину? Честное слово, у меня сейчас просто мозги вскипят, потому что я ничего не понимаю! Зачем ты целуешь меня? Зачем все это?

– Чего ты не понимаешь? – внезапно повысил он голос и подошел ко мне вплотную. – Того, что нравишься мне? Поверь, осознание этого приводит меня в бешенство, и я бы с удовольствием отключил эту симпатию, потому что она все только усложняет! Но мне неизвестно, как это делается! Если ты в курсе, сообщи, будь другом?

– С каждым днем твоя невоспитанность поражает меня все больше и больше!

– Извините, мадам, что я задел ваши чувства! Как бы тебе не нравилось то, что я сказал, факт остается фактом – меня совершенно не устраивает долбаная к тебе симпатия, ясно?! Были бы обстоятельства иными, то и между нами все было бы по-другому. Однако каждый из нас – баран редкостный, каждый стремится к своей цели. Конечно, если ты вдруг не соизволишь уступить мне, – понизив голос, добавил он. – Тогда мы сможем общаться, как нормальные люди.

– У тебя что, напрочь мозги отсутствуют? Думаешь, я нуждаюсь в таком друге, как ты? – засмеялась я, явно задев его гордость. – Да будь ты самым последним мужчиной на Земле, я бы ни за что и никогда даже не посмотрела в твою сторону! Можешь и дальше отравлять мне жизнь, можешь забросать мой дом камнями, но своего ты не добьешься. Как бы грустно это не звучало, но здесь уже дело принципа, а не то великое желание сохранить память о бабушке и беззаботном детстве, что двигало мной раньше.

Арсений не сводил с меня глаз, что беспорядочно метались по моему лицу. Он был зол и обескуражен, мои слова и самоуверенный смех пугали даже меня. Но я готова была повторять все это снова и снова, лишь бы разозлить саму себя и не дать волю слезам обиды и унижения.

Долбаная симпатия ко мне настолько ужасна? Настолько нестерпима и отвратительна? Да он сам-то понимает, насколько все это грубо и жестоко звучит? Благодаря этому человеку, суть моих стремлений изменилась в корне! А ведь я действительно хотела оставить память о бабушке. Черт возьми, просто-напросто сохранить несчастный клочок земли и старенький домик, что всегда напоминал о самых лучших, самых веселых и беззаботных годах моей жизни! Но на смену такому обыкновенному и простому пришло неистовое желание доказать этому самовлюбленному эгоисту, что я могу держать удар. Я смогу пережить все его нападки, смогу идти по улице с высоко поднятой головой, но, к сожалению, только лишь ради того, чтобы доказать это. А кому? Этому кретину? Этому бесчувственному куску мяса, который поганил, поганит и будет поганить мою жизнь?

ДА! Именно ему!

– Не смей больше прикасаться ко мне, – сказала я одними губами, глядя в ореховые, сверкающие пламенем глаза. – Не говори со мной, не смотри на меня, сделай все, чтобы твоя долбаная симпатия растворилась в воздухе.

Расправив плечи, я направилась к дороге. С каждой минутой дождь усиливался и к тому моменту, когда я стала взбираться на холм, начался такой страшный ливень, что едва можно было увидеть хоть что-то на расстоянии вытянутой руки. Да еще и сквозь горькие рыдания.

В ту ночь мне снились дурные сны и большую их часть я беспомощно бултыхалась в почти черном море, точно пустая бутылка. Не видела ни берега, ни спасательных лодок, ни крохотного клочка земли. К утру я слышала голос Арсения; громкий, тихий, спокойный, взволнованный – от разнообразия кружилась голова. В конечном итоге, когда даже во сне мне осточертело думать об этом человеке, я резко дернулась и распахнула взгляд, уставившись тремя секундами позже на огромного паука. Он сидел на бело-сером, потрескавшемся потолке и, должно быть, спал. Я поймала себя на мысли, что впервые насекомое с тонкими длинными лапками не вызывает у меня дикий ужас. Более того, мне стало абсолютно все равно на иных обитателей моего дома.

Гнетущая атмосфера давила на меня до самого вечера. Непослушные мысли постоянно возвращались к тем коротким мгновениям, когда мне казалось, что Арсений по-настоящему что-то чувствует ко мне. Я не знаю, в какой момент времени поверила собственной выдумке и почему вообще вздумала вообразить такой вздор. И безусловно, долю уверенности в этом подкрепляли его слова, что хоть и были сказаны с цепляющим меня раздражением, но все же…

«Чего ты не понимаешь? Того, что нравишься мне?» – крутилось и крутилось в моей голове.