Анастасия Сергиева - Отец Северин и те, кто с ним

– Это тебя младенец головой приложил? – посочувствовал батюшка. Ему тоже иногда доставалось от младенцев.

– Да какой там, отец Северин, – Коля смущенно заулыбался. – Это ваше яйцо мне в лоб попало.

– Ничего себе! Ну ты хоть его поймал? – Северин улыбнулся в ответ, хотя чувствовал себя не очень ловко.

– Да нет, батюшка. Упало. Отскочило. А второе вы прямо в паникадило бросили, оно там запуталось и упало по плечу кому-то.

– Может, не бросать больше? – с сомнением спросил Северин. – А то зашибу кого-нибудь.

Но судя по тому, что в следующую Пасху ему подарили целый пакет деревянных яиц, а их метание с амвона сопровождалось хихиканьем в передних и задних рядах молящихся, никто на Северина не обижался. Пасха отца Северина

На Светлой седмице 33Северина вызвали в соседнее село причастить ветхую старушку Нину. Ветхой, по словам племянницы, она стала за пост. А до этого пасла козу, ухаживала за курами, полола небольшой огородик и добродушно переругивалась с соседкой.

Бабушка Нина была участницей Великой Отечественной войны. Ушла на фронт сама, девчонкой. Стала снайпером. Имела не одну награду. Вернулась домой, но замуж так и не вышла.

После войны Нина работала в городе. Но про работу и войну говорила редко и скудно. Зато часами была готова обсуждать прочитанные книги. К ней все ребята из села за книгами приходили. Племянница знала, что тетя была крещена, но не была уверена, что та примет священника: на ее памяти Нина Сергевна ни разу не была в храме. И все-таки родственница позвонила батюшке – на всякий случай.

Приехавший с Дарами 34Северин нервничал. Старушка Нина сидела в подушках и внимательно смотрела на него холодными светлыми глазами.

– Вы хотите причаститься, Нина Сергеевна?

– Батюшка… Да как же. Я ж Бога люблю. Так люблю, так хочу к Нему! Он свет жизни для меня, батюшка, – интонации старушки совершенно не вязались со строгим выражением лица.

Холодные глаза бывшего снайпера потеплели и наполнились слезами:

– Я так долго вас ждала, батюшка! Отвыкла. Я же кэгэбэшница была после войны… Какой тут храм… А на пенсию вышла – все никак не соберусь. Отвыкла. Я до войны-то причащалась…

Возвращаясь домой, Северин решил остановиться в лесу, посмотреть на весеннюю зелень, холодное прозрачное озерко. Сел на поваленное дерево, вспомнил старушку Нину и вдруг – заплакал над ее словами о Боге. Так и плакал, пока холод от земли не пробрался ему под куртку и рясу.

Феодора и белые лилии

На летнюю Казанскую 35народа в храме всегда бывало много. Эту икону здесь почитали, считали чудотворной и охотно делились историями о тихих чудесах. Девочки-флористки старались особенно расстараться с украшением праздничной иконы.

Накануне праздника Северин уехал на собрание 36, передав организационные дела жене. Та носилась из храма в домик и обратно, без платка, зато со смартфоном в руках. Все вроде было в порядке. Продуктов хватало, просфоры 37в алтарь принесли, храм убрали и украсили.

Да не тут-то было. В очередной забег Феодору схватила за рукав дежурная по храму – Лена-беленькая.

– А, э, матушка. Там вот женщина пришла. С лилиями. А ее наши девчонки не хотят брать, говорят, все украсили уже.

Женщину Феодора знала. Галя. Уже пенсионерка. Жила она в городской квартире, но упорно сохраняла родительский деревенский дом, уже вошедший в черту города. Женщина была заядлой огородницей и выращивала совершенно потрясающие овощи вне зависимости от погоды. Сейчас Галя стояла у храмовой двери, со сбившимся платком на голове.

– Матушка. Я вот… привезла. Да только забыла вам позвонить, чтобы вы девочек предупредили. Вот. Лилии. Для Нее растила – для Божией Матери. Возьмите, матушка!

Лилии с трудом умещались в десятилитровые ведра. Две охапки. Белые, блестящие лепестки в одном ведре, пастельные розовые – в другом. Цветы были не магазинные – домашние, с кое-где тронутыми пятнышками листьями.

– Матушка! Наши цветы к лилиям нельзя! – безапелляционно заявила флористка Люба, старшая сестра.

– Девочки… Ну как же… Совсем нельзя? – растерялась Галина. – У меня на участке и другие цветы есть, вроде ничего, растут все вместе.

– Завянут, – вздохнула Лена-беленькая, всей душой желавшая мирного разрешения непростой ситуации. – Жалко.

Мимо женщин прошел алтарник 38с пустой корзинкой из-под просфор. Феодора подставила ему ногу и выхватила корзину:

– Стой! Дай ее нам, пожалста.

Наутро Северин вошел в храм и обомлел. На подоконниках притвора и алтаря стояли небольшие корзинки с белыми и розовыми лилиями. Икона Казанской тоже была украшена белыми цветами, Северин выучил их название: астромелии. Цветочные композиции были расположены далеко друг от друга, но икона с венком нежных весенних цветов все зрительно объединяла. Северин и Феодора на отдыхе