Владимир Марамзин - Смешнее, чем прежде. Рассказы и повести [Сборник юмористических и сатирических, но в основе бытописательских рассказов.]

— Да вы что! Разве можно в нашей жизни без этого обойтись?

Даже по улице без этого не пройдешь поздно вечером. Нет, никак не обойтись, если даже стараться. Бить самому — разве мы это с вами умеем? Для этого надо целый день упражняться, надо всю жизнь посвятить упражнениям. Да и как-то, вы знаете, даже приятно. Получил — и ходишь неделю в обиде. Идешь себе: обиженный хороший человек. Нет, без этого просто не чувствуешь себя человеком! Даже слабый удар по щеке или по носу, если он к тому же не совсем справедливый, отдаляет вас сразу от всей нашей подлости, от любой нашей лжи. К тому же, надо понимать и того, кто нам бьет. У него это тоже ведь форма протеста! А вы думали, как? Он дает, протестуя, — для него это форма, мы же с вами получаем — у нас форма другая.

— Да, но как быть с очками?

— А что?

— Да ведь как же при этом их носить на лице?

— А так. А ничего. Я же, видите, ношу. И кругом люди носят. Поглядите, как много стало нынче в очках. Многие теперь предпочитают получать. Просто очки тогда падают на пол.

— Но ведь, падая, они разобьются? Они же стеклянные?

— Ну и что?

— Как ну и что? Надо будет вставлять.

— А вы хотите быть хорошим человеком бесплатно? Можно в наше время немного потратиться, чтобы чувствовать себе по-настоящему человеком? К тому же, бывает, удается схватить на лету. Так что даже не всегда надо тратиться. Да вы увидите сами. Это очень удобно!

В санатории всех превосходно питательно кормят по четыре раза в день, чтоб как следует поправлялись, кто, конечно, сумеет. И так как сюда собираются с целью поправки (для чего же еще?), то зовут в санатории всех одинаково, без имен и без званий, просто так: поправляющийся.

— Товарищи поправляющиеся! Станьте гуськом, друг за другом, в затылок! — кричит, к примеру, затейница в свои громкий рупор, что-то там затевая для пущей поправки.

Все тут же стали в затылок, приготовились поправляться поперек себя шире, кроме одного пожилого старика с морщинистой лысиной.

— А вы, поправляющийся? — закричала затейница. — Вы чего же не стали? Или вас не коснулось?

— А я не поправляющийся, — сказал спокойно старик и только сморщил грустную лысину.

— Как не поправляющийся? Почему? — удивилась затейница.

— Потому что я совсем не поправляюсь.

— А что же вы делаете?

— Я стараюсь, но никак не выходит. Не поправляется, да и только.

— Так кто же вы тогда?

— Иванов, Петр Евсеич.

— Ну хорошо, ну Иванов, а кто же вы будете тогда, Иванов?

— А так, никто. Иванов да и все. И вообще я тут недолго, скоро я отсюда убуду, потому что умру.

Затейница ненадолго задумалась, а потом сообразила.

— Тогда вы будете у нас отдыхающий! Вы же отдыхаете пока перед смертью? Значит, вы как раз отдыхающий.

На том и порешили.

— Поправляющиеся! — командует затейница теперь без сомнений, потому что все расставлено как надо, по местам. — Становитесь гуськом, друг за другом. Отдыхающий! А вы подвигайтесь, становитесь на линию, будете водить и ловить поправляющихся.

И отдыхающий Петр Евсеич Иванов становится водить на переднюю линию, чтоб как следует отдохнуть перед грядущей кончиной.

Люди сами создают для себя обстановку, которая более им по характеру, хотя и не любят расходовать свою натуру на это.

Некоторое время своей жизни тратят они однажды на бега за столами, шкафами, кроватью и стульями. В это время они отвергают со страстью все то, что имеется в открытой продаже, кидаются в небывалые, отдаленные окраины города, в какие никогда не заезжали до этой поры, в какие никогда не заедут потом, но и там ни одна из вещей им не нравится настолько, чтобы жить на ней, возможно, до последнего вздоха.

Они встают рано утром и идут к магазину, из которого только и может им быть выдана обстановка — откуда же еще?

— Какие последние известия? — справляются они. И другие рассказывают им последние известия в делах обстановки.

Собираются списки. Проверяются списки, чтобы в списках оставить только самых достойных. Иногда неожиданно списки сжигают. Иногда поощряют безо всяких причин. Люди волнуются, люди обсуждают, они осуждают, они недовольны, бегут, шумят, стоят, отводят в сторону, им все удивительно, с ними это впервые, они грозят кого-то бить, донести, сообщить, разоблачить, предложить, указать, написать, поехать к самому корню, где ведают обстановкой, где заведуют дубом, где командуют лаком — но все почему-то не едут, не едут.