Виктор Пелевин - Непобедимое солнце. Книга 1

– Как себя чувствует госпожа?

– Госпожа почти довольна.

– Почему «почти»? Чего не хватает?

– Иди сюда, я тебе объясню…

Роль давалась мне легко и безусильно, как будто с детства я готовилась к чему-то похожему… Впрочем, к такой роли в глубине души готова каждая женщина. Надо просто создать для нее условия. В любой из нас спит богиня, ожидающая поклонения. Увы, патриархат редко дает ей проснуться.

Я уже не обращала внимания на его каракаллу, когда мы гуляли по Стамбулу. Моя пустая голова казалась легкой как никогда – и я, пожалуй, была счастлива.

Мне захотелось обсудить наш опыт, и я сообщила, что мне нравится его галантность в интимных вопросах.

– Вообще-то, – добавила я, – удивительно, что такое поведение мужчины – скорее исключение, чем правило.

– Почему?

– Традиционная патриархальная культура его подразумевает.

– Разве?

– Конечно. В классической Европе, например, от мужчины принято было ждать рыцарства. А рыцарство предполагает именно такой способ мужского поведения в постели. Любая девочка, насмотревшаяся мелодрам, именно его и ждет… Но на деле даже воспитанный и деликатный соблазнитель в самый интимный момент ведет себя грубо и нахраписто. Да чего там, просто по-свински… Это шокирует женщину. Иногда травмирует. Но об этом только недавно начали говорить.

Фрэнк засмеялся.

– Дело тут не в патриархальном укладе, – сказал он, – а в мужской физиологии, до которой феминисткам нет никакого дела.

– Что ты имеешь в виду?

– Если попросту, стоит у среднего мужика не слишком долго и не слишком хорошо. Если он пропустит нужный момент, то потом уже не сможет ничего никуда воткнуть. Особенно если партнерша не очень ему нравится… То есть не ему, – Фрэнк погрозил кому-то невидимому пальцем, – а природе, которая заведует эрекцией. Таких унылых пар – будем опять честны – большинство… Я читал статистику. По субъективной оценке опрошенных у шестидесяти трех процентов мужчин партнерша сосет в плохом смысле, и только у тридцати семи – в хорошем. Отсюда тот тип поведения, который развращенная корпоративными СМИ женщина воспринимает как насилие. Это не насилие, а биологический императив, что знает любой сексолог. Но по политическим причинам эта информация сегодня засекречена еще сильнее, чем расовая корреляция IQ…

– А что такое расовая корреляция IQ? – спросила я.

Улыбка сползла с его лица.

– Зря я это сказал, – ответил он. – Лучше сразу забудь и ни с кем об этом не говори. Во всяком случае, с американцами. Это у нас табу.

Такие фразы меня настораживали. Когда Фрэнк, образно выражаясь, снимал свою тогу, мне начинало казаться, что он по своим взглядам если не белый супремасист («так, – сказал он, – у нас называют людей, которые смотрят «Фокс ньюз»), то и не левый университетский гуманитарий точно.

Впрочем, в IQ я все равно никогда не верила – по-моему, чистой воды шарлатанство. Единственное, что определяет IQ-тест – это способность человека проходить IQ-тесты. Все остальные интерпретации этого опыта сводят человеческий мозг и душу к дешевому несложному механизму. Если действительно есть какая-то расовая корреляция IQ, то значения в ней не больше, чем в расовой корреляции цвета кожи или жесткости волос. Люди разные, вот и все.

Телефон Фрэнка играл песню «Bella Ciao» в исполнении Тома Уэйтса, и я часто ее слушала, потому что звонить ему начинали, понятное дело, как только он уходил в ванную и включал машинку (ни один парикмахер в мире, жаловался он, не может правильно подстричь под Каракаллу – приходится самому подправлять волосы каждые три дня).

Слова в песне были такие:

Все-таки они в Америке сильно зажрались – им даже фашистов на дом возят. Door-to-door delivery in 30 minutes or your money back [10] Доставка к дверям за тридцать минут, или деньги назад. . Но песня мне нравилась. Как и сам Том Уэйтс, и особенно проецируемый им образ: мол, есть в мире потасканные, испитые и как бы опустившиеся ребята с таким алмазным стержнем внутри, что…

Конечно, неправда. Наверняка этот Том Уэйтс из спортзала не вылазит. Но образ все равно вдохновляет.

Я понимала, что эта американская Bella – не просто перепевка: в песне был подтекст, связанный с их политикой и культурой. Но я не догадывалась, в чем он, пока Фрэнк не объяснил.