Виктор Пелевин - Непобедимое солнце. Книга 2

– Какие тут перспективы? – спросила я.

Наоми принялась рассказывать.

Час, проведенный с девушкой в клубе, стоил клиенту триста пятьдесят евро. Двести забирало заведение. Небольшой процент капал от заказываемого туристами микрошампанского по пятьдесят евро, но они чаще всего жадничали. Можно было продавать кокаин посетителям – каждый грамм давал двадцать евро добавленной стоимости.

– А что, туристы покупают у девушек? – спросила я.

– Если хотят взять нормальный, да, – вмешалась Эухения. – Ты не представляешь, какие здесь ублюдки. Я имею в виду не жителей, конечно, а местную мафию. Сюда привозят кокаин яхтами и баржами. Его здесь как песка. Ну не как в Барселоне, но близко. Но если ты пойдешь покупать стафф к торговому центру, тебя встретят местные мерзавчики и под видом кокаина отсыплют тебе самый мерзкий и дешевый синтетик, какой только бывает. А потом с чувством пожмут тебе руку и подышат в лицо вонючим улыбающимся ртом. Но это не потому, что у них мало кокаина. Просто в Европе живут такие люди. Они все время улыбаются, когда хотят тебя кинуть…

– Тут не Европа, – сказала я. – Тут скорее Африка.

– Юридически Европа, – отрезала Эухения.

У нее зазвонил телефон, и она, сделав нам знак не мешать, отстала и углубилась в дискуссию с кем-то из своих сутенеров. Это было удобно – мы с Наоми наконец могли поговорить.

– Ну как? – спросила я тихо.

– Я все уже видела, – ответила Наоми. – Все вообще. Даже тебя с Каракаллой…

Я, наверно, немного покраснела. Но на закате это вряд ли было заметно.

– Ну и что? – спросила я. – Ты будешь для них танцевать?

– Для них не буду. Буду для Камня.

– Ты знаешь как?

Она кивнула.

– Я знаю, как танцевал этот мальчик.

– Ты думаешь, ты когда-то им была?

Наоми смущенно улыбнулась и пожала плечами. Видно было, что она не пришла к окончательному мнению по этому поводу. Я решила не настаивать.

К нам вернулась Эухения. На ее лице была печаль.

– Девочки, мне надо идти, – сказала она. – Босс зовет. Очень ругается. Пришли немцы, и некому разводить их на шампанское… Поужинайте без меня. Все, я помчалась.

Мы с Наоми некоторое время смотрели ей вслед. Эухения действительно бежала, но не слишком быстро, словно это была ее обычная оздоровительная программа. К тому же она нарядилась как будто специально для вечернего бега: шорты и майка. Выглядело это вполне цивилизованно и спортивно, но я уже знала, что все прочие бегуны по здешней набережной будут теперь вызывать у меня понимающую сострадательную улыбку. Капитализм.

С минуту мы с Наоми шли молча. Сначала я думала, что бы такое сказать. А потом поняла, что мне невыносимо хочется ее поцеловать.

Мы были уже недалеко от моей гостиницы, но мне не терепелось сделать это прямо на променаде. Откровенно. Даже агрессивно. Если бы так себя повел мужчина, был бы харассмент, конечно. Но у нас была любовь.

И я это сделала – развернула ее к себе и поцеловала.

Получилось очень страстно и наполовину танцевально, по-испански. Я бы сказала, по-тореадорски – движение вышло таким резким, что руки Наоми мотнулись в воздухе как два полотенца.

Рядом одобрительно заверещали пожилые розовые туристы, катившие по променаду инвалидное кресло. В кресле сидел совершенно уже отрешенный от всего земного старец – видимо, вождь клана – в синей кепке с надписью «Scotland».

– Пойдем ко мне в гостиницу, – сказала я. – Это прямо на дюне, вон тот дом, видишь? С швейцаром я уже почти договорилась…

Наоми, кажется, не поняла, что я шучу.

Моя комната ей понравилась.

– Классный вид. Море и дюна.

Потом она увидела лежащий у стены коврик для йоги и подушку.

– Ты делаешь пилатес?

– Примерно, – ответила я. – Я медитирую.

– Зачем?

– Успокаиваю ум. Снимаю стресс. Вообще интересно.

– Лучше просто поспать, – сказала Наоми.

Предложение было принято сразу. Вернее, взято за основу. Поэтому про следующий час или два я ничего не буду говорить – все ясно и так. Когда мы наконец угомонились, Наоми закурила самокрутку, и я поняла, что ее сестра приторговывает не только кокаином.

– Ты привезла маску? – спросила я. – Без проблем?

Она кивнула.

– Будешь танцевать в ней?

– Я буду танцевать с двумя веерами. Я тебе показывала ролик?

– Нет, – ответила я. – Обещала, но у тебя телефон разрядился. Наверно, красиво?

– Камню неважно, как это выглядит.

– А что ему важно?

– Я должна выразить, что такое жизнь. Не вообще, а для меня лично. Только не словами, а танцем. Словами я не могу все равно. Камень мне поверит… Я для него как измерительный элемент. Как термометр в заднице у больного, понимаешь?