Леонид Иванов - Леший

От огорода обратно вернулась, дом вокруг обошла, у калитки сена кто-то небольшую охапку оставил, схватила, под окно, за которым медичка сладко стонала, подложила, спичку чиркнула, огонёк весело по сухому сену поскакал, на бревенчатую стену перекинулся. Прошла к крыльцу, палкой ворота подперла, вертушку завернула, чтобы не выскочили, и медленно пошла вдоль спящей улицы.

На околице остановилась, на распахнутый на зиму отвод облокотилась и стала смотреть, как ярко разгорается пламя стоящего на другом краю деревни дома, как огонь охватил уже все стены и жадно пожирал освободившуюся от снега и подсохшую на весеннем солнце крышу из старой дранки.

А когда пожар заметили и начали выскакивать из своих домов соседи, Верка повернулась и не торопясь отправилась домой. Там, поди, скоро уже и дети должны были проснуться. Как бы одни без мамки не перепугались.

— Мальчики, просыпаемся! Попки подставляем!

Голос дородной медсестры лет шестидесяти отогнал глубокий сон, в котором пребывал Леший после вчерашнего наркоза и вколотого на ночь обезболивающего. Анемподист обвел взглядом потолок от стены до стены, скосил глаза на соседа справа. Этот тщедушный наивный мужичок заселился в их палату буквально за полчаса до того, как Лешего повезли на операцию. Он даже не успел расслышать и тем более запомнить имя новичка, знал лишь только то, что был он откуда-то из Россошей.

Сестра, позвякивая ампулами, двинулась от двери к первой у стены тумбочке.

— Мальчики, мальчики! Просыпаемся скорее, у меня там еще двадцать человек. Подставляем попочки для уколов! Не боимся! Обещаю, больно не будет.

— Да уж и радости мало, — проворчал Николай, поворачиваясь на левый бок и подставляя для укола оголённую от полосатых больничных штанов ягодицу.

— Вот, молодец! — растирая спиртовым тампончиком место укола, похвалила сестра. — Держи сам, мне некогда с вами нянькаться.

— Да уж погладила бы еще маненько, а то две недели без бабы, — закокетничал было Николай.

— Я тя так поглажу, что сразу вылечишься, — оборвала его медсестра. — Держи, давай ватку.

— Ох, на самом интересном месте разбудила, — заворчат лежащий у окна Ефим. — Был он самым молодым в палате и всё норовил заигрывать с медсестрами, даже если они, как эта, были вдвое его старше.

— Подворачивайся давай, жеребец, — беззлобно проговорила сестра, мазнула ваткой и всадила иголку.

Следующим был новенький сосед Анемподиста.

— Вот смотрю я на тебя, Березин, и думаю, тебе бы место не в деревне своей на тракторе, а в мединституте экспонатом работать, а то не верят студенты, что человек от обезьяны произошел. На тебя посмотришь, все сомнения отпадают, уж больно ты волосатый весь. Вон даже укол некуда ставить, вся попа в шерсти.

Анемподист скосил глаза и увидел, что действительно и поясница, и обнаженные ягодицы мужика были густо заросшими темными курчавыми волосами. Сестра поставила укол соседу и повернулась к Лешему:

— Ну, а ты как спал после операции?

— Спасибо, хорошо!

— Это где же ты умудрился в твоём-то возрасте грыжу заработать?

— Так ведь для этого ума много не надо. Телефонный столб поднял, чтобы стоймя поставить, вот и заработал.

— Какой столб? Тебе же восьмой десяток идет.

— Дак я и говорю, что телефонный. Старый упавшей сосной сломало, пришлось новый ставить.

— Вот, мужик дак мужик! — похвалила медсестра. — На восьмом десятке этакие бревна таскает.

Поставив уколы, сестра тихо прикрыла дверь. Можно было бы еще поспать, но сон никому уже больше не шел. И начались разговоры про жизнь, про работу, про непростую деревенскую жизнь, про политику верховных властей.

— А ты и вправду один столб поставил? — поинтересовался Николай.

— Дак ково там в лесу позовешь подсобить? Я уж привык один столбы менять. Поднесешь к ямке, жердь подлиннее вырубишь с соркой на вершине, вот через нее веревкой и ставишь на место.

— Ловко придумано! — похвалил Ефим.

— Дак это, нужда-то заставит, и не то придумаешь. — Анемподист отвернул голову к окну, за которым большими хлопьями медленно кружил снег. — Эх, не ко времени надорвался. А с другой стороны, когда она, болезнь-то, ко времени бывает?

Потом был завтрак, обход врача, кому прописано, ставили капельницы, уколы, после обеда в палату заглянула молоденькая медсестра из процедурной:

— Кто тут Березин?

— Я Березин, — отозвался волосатый сосед Лешего.