Алексей Баев - Грехи и погрешности

Волин на минуту задумался. Потом кивнул.

– Пожалуй, вы правы, – ответил он. – Но вы уверены, что трубы оставили вашему предку именно ангелы? И ещё вопрос: почему одна убивает, а друга даёт жизнь?

– Насчёт ангелов – стопроцентной уверенности, естественно, нет, – покачал головой Навин. – Но! Эта, что вы принесли, действительно убивает… Почти всегда. Но… Та, которую вы почитали за свою, наоборот, дарит жизнь. Видимо, ангелы, если всё ж в них поверить, вострубили под стенами Иерихона вместе. Ангел смерти – на город, ангел жизни – на войско Бин-Нуна, чтоб то не пало замертво, осталось в строю… Правда… Правда, меня долго смущала чеканка на трубах.

– А что с ней не так? – Волин оперся руками на подоконник и заинтересованно посмотрел в глаза Георгию.

– Понимаете, Валентин, если верить Ветхому завету, трубам не одна тысяча лет. Рисунок же явно средневековый. Но… – Навин умолк.

– Что? – в нетерпении подбодрил его Волин.

– Но со временем я понял, что чеканку на инструменты могли нанести и позже. Видно, со временем хранители начали путаться, которая из труб имеет какое предназначение. Они ж без чеканки совершенно одинаковые. Не находите?

– Вроде как, – согласился Волин…

Старики ещё долго стояли возле окна. Потом вернулись в кресла. Делились воспоминаниями.

Валентин рассказывал историю своей семьи, Георгий – о своих приключениях. О том, как после смерти Сталина решили с братом уехать за рубеж, в молодое государство Израиль, где Степан, бывший андреевский библиотекарь, живёт по сей день. Женился, вырастил сына, теперь воспитывает внуков. О том, что его, Георгия, когда он в конце пятидесятых был с оркестром на гастролях в Америке, уломали остаться там, обеспечив и студией, и концертной площадкой, и контрактом на гастроли. С графиком, расписанным на годы вперёд. О трубе жизни, которая с того памятного вечера в Андреевском, ни разу больше не звучала.

Они говорили, забыв о возрасте и о позднем времени, испытывая друг к дружке, казалось бы, искреннее расположение. Всё, что было в прошлом, в прошлом и осталось. Единственное, о чём хотел попросить Волин, но никак не решался, не давало ему до конца расслабиться. Георгием, впрочем, внутренняя напряжённость собеседника не осталась незамеченной.

– Послушайте, Валентин, если вы стесняетесь что-то спросить или попросить о чём-то, не надо. Говорите. Уверяю вас, если я смогу оказаться полезным, то непременно воспользуюсь таким шансом. Ну? Смелее!

– Понимаете, Георгий, – начал было Волин, но в это самое время в кармане его запиликал телефон. – Простите, ради Бога.

Валентин Васильевич достал из кармана трубку и посмотрел на экран. Супруга. В такое время? Вот, дура-баба! Велено ж ей – не беспокоить! Волин в раздражении нажал клавишу ответа и поднёс аппарат к уху:

– Что ещё?! Сказал же… – И вдруг повисла тяжёлая пауза.

Георгий видел, как менялось лицо старика. Прямо на глазах Волин постарел лет на десять, побледнел, нижняя челюсть его задёргалась, а из глаза выкатилась крупная слеза.

– Да, сейчас буду, – полушёпотом произнёс он и отключил вызов.

– Что-то случилось? – Навин в тревоге поднялся из кресла и рефлекторно потянулся к вороту – отчего-то стало трудно дышать.

– Случилось, – опустив голову, тихо произнёс Волин. – Дочь умерла. Лена. Только что. Из больницы жене позвонили, она не может внучек бросить. Зятя нет дома… Простите, Георгий. Но теперь мне больше от вас ничего не надо. Поздно… Пойду я…

Навин, развязав узел на поясе, скинул халат. Пройдя к плательному шкафу, достал из него пальто, накинул на плечи, вернулся к столику, поднял кофр и как был в тапочках, устремился к двери.

– Пойдёмте же, Валентин, – позвал он Волина. – Ну? Чёрт бы вас побрал! Очнитесь!

– Да? – Валентин Васильевич, выйдя из забытья, уставился на Георгия. – Вы что-то сказали?

– Быстрее, – Навин ухватил Волина свободной рукой под локоть и потащил к выходу из номера. – Времени почти нет. Но остался один шанс. Может, из тысячи. Давайте скорее! Расскажу по пути…

Такси неслось по опустевшему городу в сторону больницы. На заднем сиденье Навин очень тихо, наверное, чтоб не услышал водитель, растолковывал Волину:

– …правда ли это, не знаю. Штудировать записи времени нет, придётся пробовать самому. Но только вот о чём я вас попрошу, Валентин…

– Исполню всенепременно, – отвечал Волин.

– Я далеко не молод и, честно говоря, страшно устал жить. Если со мною что-то случится, перешлёте трубу Степану. Адрес возьмёте у моего секретаря. Договорились?