Артур Каджар - Матани

Когда я выходил со двора, ко мне подбежал Мухтар и, виляя обрубком хвоста, потерся об меня и лизнул руку. Я вспомнил про леденец в кармане. Мухтар схрумкал его за пару секунд, потом провожал меня по тропинке до самой ограды старого города. На прощанье я потрепал его большую мохнатую голову.

– Пока, Мухтар! Скоро я к тебе снова приду.

Так я стал дружить с Грзо и два, а то и три раза в неделю наведывался к нему. С первого же дня я решил, что это будет моей тайной, и эта тайна каким то образом сильно повлияла на мою уверенность, да так, что даже старшеклассники перестали меня задирать. Любопытному Каренчику я сказал, что выкинул записку и вообще, больше матани ловить не буду, пусть себе другого компаньона найдет. С папой я по прежнему не разговаривал, даже напротив, постоянно сравнивая его с суровым Грзо, отмечал его покладистый характер и все больше презирал за слабость, недостойную настоящего мужчины. Даже купленный мне в универмаге пистолетик не мог переломить образовавшийся между нами барьер.

Грзо научил меня ездить верхом, и через несколько уроков я уже уверенно сидел в седле. Я привык к его говору и выучил несколько блатных словечек. В те дни, когда у Грзо были гости, а приходили они к нему довольно часто, он отпускал меня одного кататься по окрестностям, в сопровождении Мухтара. Учиться я стал все хуже и даже взял за привычку сбегать с уроков, а так как сестричка начала что то подозревать, то я прямо с уроков, не заходя домой, отправлялся на гору. На вопросы Грзо, все ли в хорошо в школе и не беспокоятся ли дома, где это я пропадаю, я уверенно отвечал, что все в порядке.

Как то раз, после верховой прогулки, когда мы сидели на диване перед печкой и пили чай, я спросил Грзо:

– А вот я слышал про Ледяное озеро, ты был там?

Грзо отхлебнул чай из алюминиевой чашки, которую он предпочитал всем остальным, и кивнул головой в сторону рогов, висящих на стене.

– А это, по твоему, откуда?

Я подошел к стене, рассмотрел красивые изогнутые рога и вернулся на место.

– Мне папа рассказывал, что там очень красиво.

Грзо подмигнул.

– Не знаю, кому поп красив, а кому попадья. А вот охота там знатная. Съездим?

Я даже подпрыгнул на месте от радости.

– Очень хочу! Когда?

– Можно на выходных, с утреца пораньше, в семь, чтобы засветло вернуться. – Грзо подумал немного. – Так, сегодня четверг. В субботу не получится, получается в воскресенье, если погодка будет. Уверен, что хочешь? Путь то неблизкий. Хотя вон, глазки то как загорелись.

– Буду в воскресенье к семи утра! Ну все, я пошел домой, – я вскочил с места, пока он не передумал.

– Только учти, – сказал Грзо напоследок, – коли дождик или даже просто облака, можешь из шконки не вылазить, спи дальше, похода не будет.

Всю обратную дорогу домой я ломал голову, что сказать дома, и наконец придумал. За ужином я произнес, как бы между прочим:

– В воскресенье классом идем в поход на целый день. Сказали, что утром рано надо, чтобы еще восход увидеть в горах.

План был рискованный, потому что мама могла запросто узнать у других родителей, что никакого похода нет, да и рано или поздно это все равно бы выяснилось. Но ничего лучшего придумать я не смог. «Что бы ни было, все равно пойду, сбегу из дома, если понадобится», – решил я.

– Почему на весь день? – спрашивала мама. – И что вы будете есть? А идти обязательно всем надо или по желанию?

Тут, к моему удивлению, вмешался папа и спас от дальнейших расспросов.

– Поход дело хорошее, пусть идет. Рюкзак мой маленький можешь взять.

Так что вечером в субботу мама приготовила мне рюкзак с едой, термосом чая и теплой одеждой, а в воскресенье сама меня разбудила ни свет ни заря. Я первым делом кинулся к окну, едва начинавшее розоветь небо было чистым, безо всяких облаков.

Когда я добрался до дома на горе, Грзо во дворе заканчивал чистить и смазывать ружье. Гнедая, уже оседланная, дружелюбно покосилась на меня большим черным глазом.

– Молодчик, не опоздал, – похвалил меня Грзо. – Лезь на лошадь, побереги силы, я пешком, не впервой.

Я подвел гнедую к большому камню у ворот и с него залез в седло. Грзо перекинул ружье за плечо, подобрал лежащую на земле холщовую котомку, перекинул через круп лошади и свистнул Мухтара.

– Хочешь пить, напейся сейчас, – сказал Грзо, – воду не беру. Сделаем привал у Кислых вод, там и наберем.

Мы перешли за перевал, спустились в ущелье, потом часа два по каменистому устью высохшей реки поднимались наверх. Хотя солнце уже встало, лучи его в ущелье не пробивались и было прохладно. Постоянно приходилось обходить огромные каменные валуны, отколовшиеся в незапамятные времена от скалистых склонов, густо поросших кустами с шиповником, дикой алычой и корявыми дубами. Певчий дрозд на орешнике заливался не хуже соловья, повторяя каждый звук два раза. По мере подъема деревьев становилось все меньше, лес менялся. Опушки, покрытые кустарниками, буреломом и валежником, стали уступать место лугам с пышной и сочной высокой травой.