Анна Левина - Брак по-американски

Посетить синагогу в шабес — святое дело. Конечно, я не могла устоять и согласилась. Гриша подъехал на красивой большой машине, не знаю, какой марки, мне всё равно, лишь бы она ехала. Красивая в моём понимании значит чистая и не побитая.

Мой новый знакомый был похож на птичку, точнее, на скворца. Он даже смотрел на меня как-то сбоку, наклоняя голову к плечу, как птичка. Я села в машину, и мы поехали в сторону верхнего Манхэттена. По дороге мы разговаривали. Вернее, говорил Гриша, а я, в основном, старалась к месту вставить «да» или «нет». Печальный опыт предыдущих встреч научил меня не проявлять инициативы в заумных беседах. Никогда не знаешь, как среагирует мужчина на поток женской эрудиции, поэтому лучше не рисковать. Недаром тихая улыбка Джоконды покорила весь мир. Я тоже улыбалась и чувствовала себя раскованно и спокойно.

Манхэттен кончился, а мы всё ехали и ехали.

— Простите, а куда мы едем? — не выдержала я.

— Ну, я же обещал, в синагогу, — ответил Гриша.

Беседа продолжалась, дорога тоже. Минут через тридцать, когда вид из окна потерял знакомые очертания, я заметно забеспокоилась:

— Где же ваша синагога?

— Осталось немножко, — успокоил меня Гриша.

Прошло еще полчаса быстрой езды, и я не на шутку встревожилась.

— Да где же мы? — уже с раздражением воскликнула я.

Вместо ответа Гриша где-то повернул, проехал, опять повернул, ещё проехал и, наконец, резко остановился. Я вышла из машины. Вокруг постиралась какая-то деревня. Синагоги не было и в помине. Мы стояли во дворе маленького деревянного домика.

— Здесь я живу, — объявил Гриша, — милости прошу!

Я вопросительно на него посмотрела, не двигаясь с места. Видимо, выражение моего лица было достаточно красноречиво.

— В синагогу ещё рано, — голосом взрослого, разговаривающего с ребёнком, пояснил Гриша. — Мы сейчас перекусим и пойдём. Вы ведь с работы? Я тоже. Надо перекусить.

Он открыл дверь в дом, и мы вошли. Дом внутри совершенно не соответствовал образу хозяина. От неожиданности я даже забыла, что хотела сердиться. Я не люблю начинать знакомства в квартире, а тем более не в своей, но этот дом был просто как из сказки о Красной Шапочке. Клетчатые занавесочки, собранные в пышные фестончики, весело окружали окошки. Всюду лежали кружевные салфеточки, на них стояли нарядные маленькие вазочки с цветочками. Подушечки с бантиками были разбросаны по дивану и лежали на сидении каждого стула. На полочках красовались статуэточки, тоже с бантиками и цветочками. Для полноты картины не хватало только ангорской кошки.

Пока я оглядывалась, Гриша надел настоящую черную кипу и накрыл стол. Кошерное вино, хала, всё как положено в шабес. Я села за стол. Гриша зажёг свечи, закрыл глаза и произнёс специальную молитву, броху, над вином и хлебом. Я молча участвовала в этом странном спектакле, к которому оказалась совершенно не готова.

После еды Гриша посмотрел на часы и сказал:

— Простите, но возникло небольшое осложнение. Я живу в кооперативе, весь наш посёлок — это большой кооператив, и у нас сегодня очень важное собрание. Явка обязательна. Я сейчас только на минутку туда заскочу, так сказать, отмечусь, и мы сразу же идём в синагогу. Хорошо? — и с этими словами он пулей выскочил из дома. Я услышала шум отъезжающей машины, а потом наступила тишина.

Живя в большом городе, мы даже не замечаем, как вокруг нас постоянно что-то шумит. А тут была настоящая тишина, я даже вдруг услышала себя, как я двигаюсь, дышу, это было странно и неправдоподобно. Чувствовать себя одной в чужом доме было очень неловко. От нечего делать я гуляла из комнаты в комнату и всё рассматривала. На полках стояли книжки, а между ними витиеватые статуэточки. Не зная, кто хозяин, можно было представить себе очаровательную блондинку, у которой в голове одни воланчики, рюшечки и бантики. На журнальном столике в красивом беспорядке, веером были разложены последние журналы мод и всевозможные каталоги. Я села и стала смотреть картинки.

Незаметно прошло больше часа, а хозяин не появлялся. Было скучно. Я вышла на крылечко. Тихо. Начало темнеть. Вокруг ни души. Я вернулась в дом. Нашла какую-то книжку, почитала. Посмотрела на часы. С момента ухода Гриши прошло два с половиной часа. «Интересно, — подумала я, — как это он не боится оставить совершенно незнакомую женщину одну в доме? А если я что-нибудь украду и убегу?» Эта мысль так позабавила меня, что я даже рассмеялась, но, услышав в тишине свой собственный смех, вдруг поняла, что смешного ничего нет, так как убежать я не могу при всём желании. Во-первых, не на чем, во-вторых, я не только не знаю, куда бежать, я доже не знаю, где я.