Виктор Блытов - Служил Советскому Союзу!

– Пошел ты зам, сам знаешь куда! – взбеленился командир – Воспитатель строителей коммунизма и фанатов морального кодекса. Ты же спать пошел из кают компании и замы твои гурьбой за тобой. Никто из вас даже с матросами и старшинами не говорил, а примазываешься. Это старшины имеют высочайшую степень ответственности, гораздо большую, нежели я, ты, твои замполиты и многие наши офицеры. Благодари Господа Бога и в его лице наших старшин Эно Оонурме с БЧ-7, Колю Ковпака, Сашу Ковтуна, Васо Барамидзе с БЧ-4, Сашу Молоткова с БЧ-5 и еще 210 человек простых матросов и старшин, написавших эти рапорта и спасших наши с тобой седины от позора.

– Ты что командир. Как бы все не было, а все равно это результаты нашей политработы и правильного воспитания личного состава. А ты думаешь без этого, они бы написали эти рапорта?

Командир махнул, отмахнувшись от зама, как от назойливой мухи.

– Все Замполит поговорили, задолбал – не мешай кораблем командовать. Иди к своему Начпо и получай благодарности, ордена! – командир махнул рукой и отвернулся от замполита.

Замполит подошел сзади к командиру эскадры и Начпо, горячо обсуждавших новый почин командования «Бреста», вслушиваясь подобострастно сзади в их разговор и периодически вставляя свои замечания.

Командир старался не слушать эту идиллию. Противно все это было.

Корабль благополучно решил задачи боевой службы и в сентябре вернулся в пункт своего базирования на Дальнем Востоке. Первыми на берег сошли, даже раньше офицеров, увольняющиеся в запас старшины (правда с опозданием на три месяца). Институты, куда многие хотели поступать накрылись медным тазиком – уже сентябрь был в полном разгаре.

Оркестр под командованием военного дирижера Андрюши Осиповича вдохновенно играл «Прощание славянки», а остающиеся на корабле матросы махали в след уволенным своими бескозырками. Слезы были у всех на глазах.

– Прощайте годки, прощайте сынки, прощайте родные мои – шептал вслед уходящему катеру, и отдавая честь, командир корабля. Рядом с ним на ходовом мостике корабля отдавали честь уходящим годкам построенные командиры боевых частей.

– Командир ты это зря «Прощание славянки» затеял. Можно было и не устраивать таких проводов, а потихоньку с левого борта на баркасах – вывернулся с ходовой рубки замполит – Все равно никто за это спасибо не скажет.

Командир махнул рукой, и со злостью сказал:

– Зам уйди! Не искушай на грубость, пожалуйста! Это мы им должны спасибо говорить – благодарить за то, что они для нас с тобой и корабля сделали.

Замполит поспешил скрыться от греха подальше, в ходовой рубке.

С катеров махали бескозырками, уходившие старшины.

– Ураааа – донеслось с отошедших уже далеко катеров.

– Ураааа – дружно ответил с корабля строй матросов.

– Желаем счастливого плавания – взвился сигнал по трехфлажному своду на фалах сигнального мостика.

И с катера, видимо старшина сигнальщиков Васо Барамидзе встав повыше (за ноги его поддерживали другие матросы), быстро замахал двумя бескозырками.

– Желаем счастливого плавания. Семь футов под килем. Мы всех вас любим. Прощай Брест! – шептали губы офицеров и сигнальщиков, читавших семафор.

Замполит «Бреста» и Начпо, за выдвинутый почин получили после боевой службы по ордену. Начпо – орден «Боевого Красного знамени», а замполит по своему чину поменьше – «Красной звезды». Командира не наказали, и это было уже хорошо. Не любил командир эскадры авианосец «Брест»!

Вечные проблемы с ним – вот другие командиры, как командиры – ничего не просят и ничего не хотят. А этого «кавказца» (командир был осетином) вечно какие-то вопросы, проблемы и непонятки. Выделывается что ли? Всегда больше всех ему надо! Но ничего, на место поставим! Всех поставим, построим и заставим служить, так как я скажу. А не поставим, если будет сильно брыкаться – отправим «на повышение» на другой флот и все. Зачем нам такой, с вечными инициативами и что самое главное с какими-то претензиями? Незаменимых, на флоте нет! А здесь своего поставим – ручного, исполнительного и понятливого!

Пожар – это всегда плохо, это всегда несчастье, гибель имущества, а возможно близких людей. Это огромный материальный ущерб, когда теряешь все – от документов и денег до последних тапочек. Когда у тебя остается только то, что находилось в момент пожара на тебе. Это огромная психологическая травма для погорельцев, а порой и их соседей.