Тайари Джонс - Брак по-американски [litres]

Дорогая Джорджия,

Несколько месяцев назад ты написала, что у тебя получается «не совсем как мы мечтали, но что-то вроде». А сейчас выясняется, что все это время ты шла к настоящей мечте – у меня за спиной. Магазин придумал я, ты фантазировала о галереях, музеях, изощренных инсталляциях. Что, думаешь, я тебя не знаю?

Я прекрасно вижу, что ты пишешь и чего ты не пишешь. Ты меня стыдишься? Ну, стыдишься ведь, признай. Не пойдешь же ты в Национальную портретную галерею, рассказывая всем, что твой муж сидит. То есть ты, конечно, можешь. Но не будешь. Как я тебе сочувствую – тебе ведь так непросто. Раньше-то мы жировали вдвоем… А где мы оказались сейчас? Я знаю, где оказался я, я знаю, где оказалась ты, но где МЫ?

Я хочу, чтобы ты послала мне фотографию куклы. Может быть, она мне понравится, когда я ее увижу, но, должен тебе сказать, меня твоя концепция не колышет. Даже если то, что ты говоришь в статье, – правда: что ты хочешь «привлечь внимание к повальному лишению свободы» – ну, даже если ты это всерьез, объясни, будь добра, как эта игрушка поможет заключенным. Вчера у нас тут умер диабетик – ему просто не дали инсулин. Ужасно жаль тебя расстраивать, но твои poupées его не вернут.

Ты помнишь, я всегда поддерживал твое искусство. Никто не верит в тебя больше, чем я. Неужели тебе не кажется, что сейчас ты просто наплевала на все? Даже не предупредила меня и ничего обо мне не сказала. Надеюсь, для тебя много значит этот приз от Национальной портретной галереи. Больше мне тебе сказать нечего.

Знаешь, если тебе неудобно рассказывать людям, что твой невиновный муж сидит в тюрьме, можешь просто сказать, как я зарабатываю на жизнь. Недавно меня повысили. Я теперь вожу мусорный бак по Марсу и подбираю мусор огромными щипцами. Должность неплохая – у нас в тюрьме и сельхозработы есть, раньше вот я собирал соевые бобы. А сейчас работаю в помещении, и, хоть белой рубашки с галстуком у меня больше нет, на мне надет белый комбинезон. Все относительно, Селестия. Твой муж по-прежнему идет вверх по карьерной лестнице. Здесь я – квалифицированный работник. Стыдиться нечего.

Твой муж (надеюсь)

P.S. А Андре там был? Вы так и рассказываете всем, как дружите с тех самых пор, когда вас вместе купали в раковине? И все, наверное, умилялись? Селестия, дорогая, я, может, и родился вчера, но уж точно не сегодня вечером.

Дорогой Рой,

Твое последнее письмо меня так расстроило. Как я могу объяснить тебе, что стыд тут ни при чем? Наша история слишком уязвима, чтобы объяснять ее незнакомцам. Разве ты сам этого не понимаешь? Если я скажу, что мой муж в тюрьме, все услышат только это, а меня и моих кукол никто не заметит. Даже если я объясню, что ты невиновен, все запомнят только, что ты заключенный, и все. Даже если я расскажу всю правду, она до них не дойдет. Так что я не вижу смысла об этом говорить. Рой, понимаешь, это был особенный день для меня. Из Калифорнии специально прилетел мой наставник. Пришла Джанетта Коул [25] Антрополог, преподаватель, президент колледжа и музейный руководитель афроамериканского происхождения. . И когда началась сессия вопросов и ответов, я просто не могла заставить себя говорить в микрофон о чем-то столь болезненном. Возможно, я эгоистка, но в этот момент я хотела быть художницей, а не женой заключенного. Пожалуйста, ответь на это письмо.

P.S. Что касается твоих слов об Андре, то эти домыслы даже не заслуживают моего ответа. Уверена, что сейчас ты уже пришел в себя, и заранее принимаю твои извинения.

Дорогая Джоржия,

Уолтер говорит, что я просто придурок – надо было взглянуть на ситуацию твоими глазами. Он говорит, глупо было ждать, что ты станешь всем рассказывать, как твой муж сидит в тюрьме. Он сказал: «Это ж не “Беглец”. Она что, должна гоняться за одноногим мужиком [26] « Беглец » – американский фильм 1993 года. Хирурга Ричарда Кимбла обвиняют в убийстве жены и приговаривают к смертной казни. Он утверждает, что застал дома неизвестного, который и убил его жену, но ему никто не верит. Совершив побег, он ведет собственное расследование, пытаясь узнать имя и мотивы загадочного однорукого убийцы. ?» (Понимаешь теперь, почему мы его называем Гетто Йодой?) Он говорит, у тебя будет гораздо меньше возможностей для профессионального роста, если твое творчество станет ассоциироваться с лишением свободы, ведь это вызывает в памяти остальные удручающие стереотипы афроамериканской жизни. Только он выразился немного иначе: «Она ж черная женщина! Все и так думают, что у нее сорок малявок от сорока разных папаш и каждый месяц она получает пособие на сорок человек. Ей и без того сложно, а ведь ей еще нужно убедить белых, что она вся из себя мастерица-кудесница, делает кукол, вкалывает. Она и так из кожи вон лезет, а ты хочешь, чтобы она вышла на сцену и рассказала, что ее муженек мотает срок? Да стоит ей об этом заикнуться, у всех на уме будут только ее сорок малявок и сорок папаш. И что ей тогда делать? Телефонисткой работать, что ли?» (Именно это он и сказал.)