Екатерина Рождественская - Балкон на Кутузовском [litres]

Первой-то, конечно, взбеленилась Сусанна Николаевна, самая активная и пытливая соседка во дворе, та, которая еще в 1955 году, целых шесть лет назад (когда во двор приволокли бронзовый подарок от украинских писателей – памятник Льву Николаевичу Толстому) написала письмо в вышестоящие органы с вопросом, почему это такая честь с Толстым оказана именно нашему двору. «Мы, все жильцы дома по адресу ул. Поварская, 52, – писала она, – простые советские люди, конечно же, совершенно не против такого великого писателя, который теперь воссел в самом центре нашего двора на высоком постаменте. Но возникает ряд вопросов, – негодовала Сусанна Николаевна, – на которые хочется получить ответы из вышестоящих инстанций. Во-первых, почему по нашему адресу установлен памятник именно Толстому? Как наш дом, а до этого усадьба Боде-Колычевых, а затем Соллогубов и Олсуфьевых, связан с его величайшим именем? Мы, жильцы этого дома, – настойчиво повторяла она, – хотим знать, а в дальнейшем и, видимо, гордиться, если выяснится, что Лев Николаевич Толстой останавливался в нашем доме или даже писал здесь свои всемирно известные романы, которые советские дети проходят в школе. Нам очень любопытно, уважаемые товарищи, к кому конкретно заходил великий русский гений из наших предшественников, чем занимался и сколько всего провел там времени? Мы же здесь живем, мы должны быть в курсе таких фактов и рассказывать об этом нашим детям, – объясняла Сусанна Николаевна свой интерес к такому выдающемуся, но непонятному факту. – Во-вторых или даже в-третьих, – недоумевала Сусанна Николаевна, – почему именно украинские писатели сделали Москве такой дорогой подарок, а не труженики пера из других советских республик? И еще, почему памятник Толстому такой черный и мрачный? Не лучше было бы сделать его из гипса наподобие прекрасных фигур, которые стоят повсюду в советских парках и своей жизнерадостностью, реализмом и оптимизмом радуют глаз советского гражданина?»

Натура у Сусанны Николаевны была очень писучая, любила она своими мыслями делиться с начальством, и все тут. Поэтому добавила и по поводу выселения, что, мол, возмущена спешкой, с которой трудящихся таким срочным порядком выселяют с насиженных квартир, где мы, то есть они, прожили долгие годы и даже десятилетия. «Нам не дают, – возмущалась в конце письма Сусанна Николаевна, – никакого права выбора, выставляют из самого центра Москвы далеко на окраины и за пределы Садового кольца – кого на Кутузовский проспект, кого на Лесную улицу, а кого даже за Таганскую площадь! Мы, советские труженики, проработавшие всю сознательную жизнь на благо родной Коммунистической партии и отдавшие все силы строительству коммунизма, просим разобраться и решить вопрос в нашу пользу, в пользу простых людей!»

Какую пользу Сусанна Николаевна имела в виду, не поняла даже она сама, но письмо было подписано и отправлено, ритуал был соблюден.

Через пару недель пришел ничего особо не объясняющий сухой и официальный ответ, запутавший жителей двора еще больше. «Скульптуру Льва Толстого подарили украинские писатели на 300-летие воссоединения Украины с Россией». Про расселение ни слова. И все, больше никаких объяснений. А дареному коню, в данном случае Льву Николаевичу Толстому, в зубы не смотрят, сами понимаете. И все равно пошли разговоры, почему именно этого товарища, а не другого великого или опять же, скажем, не девушку с веслом или пионера с горном. Понятно, что в центр двора что-то давно напрашивалось. Хотя двор оставался бы изумительно красивым и без огромного черного памятника.

Но к тому времени, как пришел официальный ответ, из старых жильцов во дворе никого, кроме Льва Толстого, уже не осталось. Расселили, вернее, выселили всех. Кого-то подальше, кого-то поближе.

Старшему Полиному сыну Арону, который всю жизнь отработал управделами Союза писателей и, собственно, благодаря которому вся семья и поселилась давным-давно во дворе на Поварской, дали квартиру в новом писательском районе у метро «Аэропорт». Уехал он одним из первых.

Ида, Лидкина сестра и младшая Полина дочь, переехала с четырьмя детьми в ту самую высотку на Восстании, за строительством которой долгое время с удивлением наблюдала со двора – кто же там будет жить, на такой недосягаемой высоте, какие баре? Вот мужу ее и дали, как заводскому ударнику коммунистического труда.

Ну а Киреевские с Крещенскими, Поля, Лида, Алла с Робой и Катя, приняли решение двинуться на запад, на Кутузовский, в только что отстроенную, как потом их будут называть, хрущевку улучшенного типа, выходящую своим серым и далеко не самым выдающимся фасадом прямо на проспект, названный в честь великого русского полководца.