Игорь Поночевный - Волшебный вибратор

И был там, в вагоне, один лысый мужик в камуфляже, который живо и нервно все переживал, и очень сокрушался, почему вдруг некогда братский народ исповедует теперь фашизм и русофобию, и что сделать, чтобы все взад вернуть? И он судорожно ел семечки напротив, как будто хотел наесться перед смертью на всю оставшуюся жизнь, и вибратор налил ему пива, и они чокнулись за Русский мир во всем мире. И лысый мужик и говорит ему, улыбаясь душевно и загадочно:

— Я — писатель земли русской, Захар Прилепин, простой солдат армии ДНР.

А вибратор и отвечает:

— Очень приятно, а я — милый котенок.

И оба пожали друг другу руки, и допили все свое пиво. И тогда Захар Прилепин достал из чемодана водку, и они стали дальше бухать, и закусывали семечками, и называли друг друга «братишка», и похлопывали ласково по плечу и смотрели по телевизору Первый федеральный. И пели Черный ворон и Не для меня. И это было настоящее солдатское братство. Потом наступила ночь, пора было ложиться спать, везде выключили свет, все разбрелись по своим полкам, и вагон заснул.

Вдруг посреди ночи вибратор чувствует, что кто-то его страстно целует. И он шепчет спросонья:

— Захар, это ты?

— Да, я, — отвечает, жарко дыша, Прилепин.

И вибратор покраснел и говорит:

— Знаешь, Захар, я так не могу.

— Но я тебя люблю, милый котенок.

— Захар, я не котенок.

— А кто?

И вибратор сел в кровати, включил на вибраторе лампочку, поглядел по сторонам, чтобы их никто не подслушал, и говорит:

— Ладно, только никому. Я, на самом деле, не вибратор, а Владимир Путин, Президент. Черный маг и чародей Барак Обама заколдовал меня в далеком детстве и превратил в вибратор. Однажды, когда я был маленький, я пошел на тренировку по дзюдо. Шел мокрый снег, всюду было грязно и слякотно, как бывает в Ленинграде в конце ноября, и я вдруг захотел писать, вошел в питерский колодец, расстегнул штанишки, и тут от угла дома ко мне метнулись три тени…

В этот момент поезд въезжает в огромный мрачный тоннель, и становится ничего не слышно, лишь только редкие подземные фонари высвечивают каждые десять секунд лица рассказчика и его зачарованного слушателя.

— Знаешь, — вздрогнул Прилепин, вытирая слезы, — после того, что ты мне поведал, все во мне будто перевернулось. Каждое твое слово отзывалось в моем сердце раскаленными гвоздями: я ждал этой страшной развязки, откладывал мысленно её, верил, что этого не случится, но, увы. Это сложно объяснить, но я как будто вместе с тобой пережил все это, все твое унижение, эту величайшую геополитическую катастрофу. Я словно взял в руки книгу, и вновь жадно перечел все ее буковки, в которых я сам, веришь ли, был той самой Жюстиной. Бедной изнасилованной девушкой. Я в полной мере испытал ее боль; я страдал вместе с ней, я мучился, и это возбуждало меня. Так и тут.

— Правда? — спросил с улыбкой вибратор.

— Правда, — ответил лысый человек, вынул из-за пазухи распятие со Сталиным и мешочком родимой землицы, привязанным к прибитым на кресте ногам, и поцеловал, — даю честное слово. Слово офицера армии ДНР.

Они некоторое время молча смотрят друг в друга, пожирая глазами, будто собираясь насмотреться на всю оставшуюся жизнь, — писатель Земли русской, полковник армии ДНР и маленький беззащитный котенок, который прежде был Владимиром Путиным, а теперь стал вибратором.

— И от того, знаешь ли, я еще сильнее тебя люблю, Володя. И я хочу тебя.

И Захар крепко и жадно поцеловал его.

— А у тебя есть презервативы? — шепотом спросил вибратор.

— Есть, — сказал Прилепин, и вытащил изо рта презервативы.

— Но я не знаю, как нам заняться сексом? Ведь я умею только мастурбировать клиторы, — и вибратор пожал плечами и погладил генералу ДНР лысую голову. А Захар нежно распустил на груди вибратора георгиевскую ленточку и говорит ему ласково:

— Подрочи мне мозг. Это будет почти то же самое.

И вибратор завелся, и надрочил ему по лысой голове много духовности, самодержавия и патриотизма. И Захар Прилепин кончил три раза. И Владимир Путин на него кончил тоже, на мозги ему. И они оба заснули, крепко обнявшись.

Утром Прилепин просыпается, смотрит, а вибратора нигде и нет. И он снимает с головы портянку, которую накручивал на ночь вроде тюрбана, чтобы она высохла, и тихо и нежно зовет его:

— Милый, ты где? Ау? Солнышко?

Полез в чемодан за колбасой опохмелиться, а там пусто: все те деньги, которые он вез ополченцам Донбасса, вся зарплата за полгода, все пропало, все сто тридцать миллионов долларов. Только одна георгиевская ленточка скомкана. Захар сунулся к кобуре, а она открытая: табельное оружие похитили.