Дарья Сойфер - Диагноз - любовь

– Ты чего делаешь?! – раздалось у нее за спиной.

Ника вздрогнула от неожиданности и обернулась. В дверях стоял растрепанный Исаев и морщился от яркого света. Спросонья она совсем забыла, где находится. А Паша, кажется, запамятовал и про нее, и про племянника.

– Никита… – она потерла глаза и почувствовала, что размазала тушь. – Я уложила, ты спал… Я легла… В общем, он хочет есть… Но я убей не помню, сколько насыпала. Надо семь ложек на семь делений…

– А почему в таком виде? – он нахмурился. – Моя футболка… Мы что, вчера?..

– Ты в своем уме? Ты ведь даже не пил… – Ника оглядела себя: вытянутая футболка, едва прикрывающая зад. – Купала его, вся вымокла… Почему мы все еще говорим?! Он плачет!

Паша молча отодвинул ее от стола, вылил то, что она успела намешать, и уверенными движениями приготовил новую порцию. Сразу видно человека, который привык просыпаться посреди ночи и быстро действовать. Да, она бы точно не смогла стать врачом. И не только потому, что не жаждала увидеть кишки. Просто со сна она, человек с высшим экономическим образованием, не сумела даже досчитать до семи.

– Ложись, я его покормлю, – бросил Паша.

– А как же… Ну, я без твоего разрешения… В смысле, я могу и такси вызвать…

– Ляг, женщина. И уймись.

– А футболку я… – ее мысли и слова никак не собирались в нужную последовательность, язык еле ворочался. – То есть не думай, что я лазила у тебя по шкафам… Платье, правда…

– За кого ты меня принимаешь? – Исаев вздохнул и потряс бутылочку, перемешивая детское питание. – Неужели я бы выгнал тебя в ночь после того, как ты меня выручила? Иди, отдыхай, голопопик. Не вводи в искушение.

– Я в трусах! – возмутилась Ника, натягивая футболку пониже.

Но все же подчинилась, торопливо исчезла в темном коридоре и успела даже нырнуть под плед, когда Паша пришел следом, включил настольную лампу и уселся у нее в ногах кормить Никиту.

Пятно света легло на пол, тени сделались длинными, и Нику отбросило в детство. Тогда она болела, ночью у нее был жар, а мама вот так же зажгла ночник и сидела рядом. Поила теплым клюквенным морсом, рассказывала сказку и трогала лоб. А потом, когда Ника пропотела и почувствовала себя легкой-легкой, мама переодела ее в сухую ночнушку и уложила на свежую прохладную наволочку.

Во всей этой ситуации было что-то очень знакомое, домашнее. Настольная лампа горит, Ника лежит на диване, и кто-то сидит с ней, как с маленькой. Конечно, Паша сидел не с ней, а с племянником, но все равно было страшно уютно.

Ника вдруг поняла, что видит себя рядом с ним. Даже если Паша будет сидеть на этом самом диване через десятки лет, когда состарится, лицо покроют морщины, волосы поседеют, на руках проступят пигментные пятна, ей по-прежнему будет с ним хорошо и спокойно. Как бывает только с самыми близкими людьми.

– Давай я унесу его к себе? – шепотом предложил Паша. – Ты хоть выспишься.

– А как же ты?

– А я свое отоспал. И потом, ты сама говорила, мне надо с ним осваиваться. Видишь, я, наконец, его кормлю.

Ника сдалась, натянула плед до подбородка и свернулась в клубочек. И сама не заметила, как задремала. Казалось, и сна толком никакого не было, вывалилась на секунду из реальности, открыла глаза, а уже светло, тихо, и кроватки рядом никакой нет.

Подскочила, протерла глаза, схватила очки и рванула из комнаты. Неужели Паша его забрал? А если что-то случится? Уронит, рядом с собой ребенка положит – и придавит во сне, сколько случаев таких? Или манеж опять провалится? Или вдруг кормил, уснул, а ребенок захлебнулся? За две секунды, которые занял у Ники путь из одной комнаты в другую, сердце чуть не выскочило из горла. Все мамины истории, которые раньше вызывали смех и желание покрутить пальцем у виска, вдруг нахлынули пугающей волной. Неужели мама чувствует это каждый раз, когда Ника забывает ответить на звонок?!

К счастью, все обошлось. Паша дрых, распластавшись на кровати, Никита мирно ковырял игрушечного слоника и не требовал к себе внимания. Завидел гостью, оживился, задрыгал ножками, загулил.

– Иди ко мне, мой хороший, – прошептала Ника и взяла его на руки. – У, да ты надул полный подгузник? Так много? И такой маленький человек? Давай скорее поменяем. Ты мой сладкий, – она потерлась носом о его животик, и он громко взвизгнул от восторга. – Тише-тише, разбудим дядю. Ну-ка, что у нас тут?.. Литра два, не меньше! Признавайся, ты же не мог сам столько напрудить? Это все дядя, да?

– Ничего подобного, – раздался с кровати хриплый голос, и Ника вскинула голову.