Марина Крамер - Удержи меня

– Зачем? Что-то натворил?

– Нет… вы приходите, пожалуйста, я вам все здесь объясню…

Я почувствовала неладное, сердце заколотилось, к горлу подкатил ком. Не зря же она звонит в одиннадцать часов утра! Еще уроки в самом разгаре… Я схватила пальто, заскочила в кабинет к заведующей, скороговоркой выпалив, что мне срочно нужно отлучиться, и понеслась к школе, забыв даже, что можно доехать на автобусе. Никогда в своей жизни я не бегала с такой скоростью, да еще при моей комплекции…Еще хорошо, что класс Максима расположен на первом этаже, а то подъем я уже не осилила бы. Рванув дверь, я сразу поняла, что случилось что-то – дети, как по команде, обернулись в мою сторону, на лицах у всех был испуг.

– Что…Зоя Дмитриевна…что с Максимом? – еле выдохнула я, хватаясь рукой за косяк, чтобы не упасть.

– Вы только не волнуйтесь, Оксана Алексеевна…он…

– Его собака покусала! – вдруг звонким голосом сказал кто-то из детей.

– Что?! Где он?!

– Он в больнице, – ответила классная. – Мы сразу же «скорую» вызвали… это на прогулке произошло, откуда эта собака взялась – не понимаю, я и крикнуть не успела, как она в Максима вцепилась, а потом уж хозяин появился… – торопливо проговорила она. – Наш фельдшер ничего не смог сделать, сразу бригаду вызвал…

Но я уже не слушала ее, выскочила в коридор и лихорадочно стала искать в сумке мобильный. Трясущимися руками я набрала номер Даниила и, когда раздался его недовольный, глуховатый голос, закричала:

– Даня! Максим в больнице… его собака порвала!

– Ты где? – моментально сменил тон муж.

– В школе…

– Так, сиди там, я сейчас приеду! И узнай, куда его увезли!

Данька бросил трубку, а я обессилено опустилась на диванчик в холле, обхватив голову руками. Что же это делается? Только бы ничего серьезного, бормотала я, только бы ничего сложного и опасного… Мне уже даже на Даньку наплевать, пусть только с Максимом все будет хорошо, пусть все обойдется…

Муж вбежал в холл в распахнутой куртке, лицо его выражало беспокойство. Он подскочил ко мне, схватил, поставил на ноги и слегка встряхнул:

– Ну? Ты узнала?!

– Нет…

– А, что с тебя взять! – с досадой бросил он, отдавая мне ключи от машины. – Иди, жди меня, я сам…

Я побрела в машину, села, откинулась на спинку и закрыла глаза. Я из последних сил старалась держать себя в руках, не распускаться, чтобы мой сын не увидел меня плачущей.

Даниил вернулся быстро, сел за руль и рванул с места. Мы молчали всю дорогу, до самой детской больницы. В приемном покое нам долго не говорили, где наш сын и что с ним, до тех пор, пока Данька не разорался, что он сам хирург и что дойдет сейчас до главного врача. Нас моментально пропустили, выдав халаты. Я уже ничего не соображала, все мысли устремились только к одному – чтобы у Максима не было ничего серьезного…

Он лежал в четырехместной палате, у самого окна… Вместо лица – марлевая повязка, кое-где уже пропитанная кровью, левая рука тоже перебинтована. Даниил подошел к кровати, сел рядом с Максимом и взял его за здоровую руку:

– Сынок… ну, ты как? Болит что-то?

– Болит… – расплакался Максим, уцепившись за отцовскую руку. – Так сильно болит, папа… заберите меня отсюда, я боюсь здесь…

– Максимка, сынок, не надо плакать, – проговорила я дрожащим голосом, стараясь не разреветься.

Даниил решительно встал, уступая мне место, и пошел к выходу:

– Здесь я его не оставлю, пойду к заведующему, пусть переводят к нам. Там хоть под присмотром будет!

Он вышел, а я, наклонившись к сыну, прошептала:

– Не бойся, Максимка, папа сейчас договорится, и мы заберем тебя, будешь лежать у деда Миши и папы в отделении, я с тобой буду все время, отпуск возьму – и буду рядом.

Максим всхлипывал, не выпуская мою руку из своей, я осторожно гладила его по выбивавшимся из-под повязки волосам на макушке. Наверняка, он еще и испугался, да и кто не испугался бы, когда собака кинулась? Развели волкодавов, что за жизнь такая пошла! Уж тогда гулять бы их водили в какое-то определенное место, а не в школьный двор, где дети! Максим понемногу успокоился, прижался ко мне и затих, словно осознал, что рядом со мной находится в безопасности. Наконец вернулся Даниил вместе с заведующим отделением – молодым еще, худощавым мужчиной. Он поздоровался со мной и обратился к Максу:

– Что, парень, боли есть?

– Да…

– Ну, ты потерпи, тебе сейчас укольчик поставят, и папа тебя к себе заберет. Вы, Даниил Владимирович, когда перевязывать будете, посмотрите там – щека уж очень глубоко порвана, как бы не загноилась.