Александр Мигунов - Сказки русского ресторана

Увы, в голове моей меньше извилин, чем у шустрых, тобой упомянутых хакеров, чтоб уничтожить переписку, скажем, какого-нибудь Макеева, отлетевшего от меня на восемь, а то и девять часов. Переписка твоя у меня сохранилась лишь благодаря моей организованности и в некотором роде целеустремлённости.

Безусловно, когда-нибудь ты получишь все письма, отправленные мне, а что касается переписки с твоими другими адресатами, — тут уж, пожалуйста, извини. Советую найти специалиста, который умеет извлечь, что угодно из самых глубоких ватерпасов самого мёртвого жёсткого диска (а такие спецы, клянусь, есть, им заплатить только надо, наличными). А то, что ты пускай лишь на миг поверил в то, что я, Жидков, мог тебе хоть как-то навредить… Причинил ты немалую боль человеку, который тебя считает за друга…

А усы я давненько уже сбрил. Волокита и утомительная борьба с напирающей сединой. Пока я борьбу эту как бы выигрываю с помощью некоторых ухищрений. Как будет дальше, трудно сказать. Кончаю писать ( без брехованья : пора ехать в несекретную лабораторию, где надобно сдать кал на анализ — рутинная проверка своего здоровья). Результат анализа сообщу.

Со всеми наступающими праздниками!

Макеев

На днях, около полуночи, позвонила твоя матушка, пребывала в слезливом настроении: мол, что случилось с моим сыном, полгода нет никаких вестей? Успокоил её как мог. Всё, мол, с Антошкой в полном порядке, тусуется в кругах лабораторных, экспериментирует с экскрементами, т. е. ведёт светский образ жизни.

Приветствую успехи в борьбе с возрастом. Бритьё усов, пересадка мошонки, перетяжка кожи, переборка суставов, перебивка метрик, перековка мозгов, не говоря уже о перекраске, перестройке, переброске, — и можно снова не спать сутками, пить водку до рвоты, и снова пить, твистовать без удержу на вечеринках, менять девчонок, полюционировать по нескольку раз в ночь, уметь безмятежно просыпаться в середине рабочего дня. Эх-ма! На жаре нашей юности!

Жидков

От кончиков самых длинных волос (на голове) до самой грубой шероховатости (на пятках) и от всей, разумеется, души поздравляю тебя с Днём рождения (заодно — с Новым Годом и Рождеством). Ах, как хотел бы тебя видеть в белом костюме, прилично пьяным, с огромным букетом красных роз (таким ты мне почему-то запомнился в тот знаменитый день рождения, когда я ещё проживал в Росси), но известное расстояние позволяет видеть тебя лишь во сне.

За окном давно всхрапывают кони, недовольно что-то бурчит кучер — пора в дорогу, на пару недель, всего-то в северную Флориду, но, тем не менее, пора. Вернёмся домой уже в январе. Обнимаю тебя, соблюдая приличия и одинаковость полов.

Жидков

Пишу по горячим следам твоего делового голоса из деревянных глубин дачи. Ах, попариться бы с пивцом в прилегающей к даче баньке, которая, мне кажется, уже построена. Звонил тебе, и не раз, и без толку, и, надо сказать, без нужды и дела, но то ты на даче, то телефон твой занят, то какие-то женские голоса…

Недавно гостил у меня Фёдор, ровно месяц, и не остался, как остаются приглашённые, уехал на родину, понимаешь. Проводив этого патриота, мы тут же отправились в Китай. Поглядели на ихние пять городов, ничем не отличающихся от российских, возненавидели ихнюю пищу, мало чему поудивлялись, вернулись, закончили налоги, восстановили игру в теннис, ждём другого жаркого лета.

Если ты в Европу, как всегда, не собираешься, ты смог бы пообщаться с Юрием Вербицким, моим здешним хорошим другом. Он будет в Москве на конференции с 4 по 16 августа. Я дал ему, прости, твой телефон. Дал, не спросив твоего разрешения, потому ты вправе ему нагрубить, если он вздумает позвонить. Если, однако, ты будешь милостив, поговори с человеком, пожалуйста, и, если найдёшь щёлочку в своём графике, протисни Вербицкого в эту щёлочку в виде какой-нибудь личной встречи, ни к чему тебя, впрочем, не обязывающей. Посидите на скамеечке у песочницы с видом на играющих детишек, обсудите болезни и всё такое. А он, я думаю, будет рад встрече с другим живым человеком.

Питаюсь нормально, денег хватает, борьбу с возрастом не запускаю.

Макеев

Дорогой Антон! Извини, никак не удавалось достичь покоя и смирения душевных, чтобы засесть за клавиатуру, дабы настучать тебе что-нибудь ласковое. Событий было. Виделся с Вербицким. Впечатление осталось. Всё было просто, без напряжения, все вели себя очень прилично. Заказали бутылку красносухого. Фёдор пил мало, много снимал, а я лишь дважды нажал на кнопку и опрокинул пару стаканов. Разговаривали о тебе, заглянули в будущее, вернулись в настоящее, и ни единого слова о бабах, как будто, они и не существуют.