Ирина Оганова - #Иллюзия счастья и любви

На диком пляже кроме компашки местных малолеток никого не было. Уставшее солнце медленно клонилось за горизонт, окрашивая всё вокруг волшебными полутонами. Денис соорудил из развалившихся лежаков подобие стола. Выбирать на рынке он умел, всё имело превосходный вид, и Лариска терпеливо ждала, пока он разложит всю вкуснотищу на кухонное полотенце, купленное по дороге.

– Блин, соль забыл! – он торопливо вскочил. – Подожди, я мигом! Ты же солишь помидоры! Я видел.

– Денис, ну ты что! Какая соль! И так нормально.

– Смотри, мне не трудно…

Дениска присел рядом, отломил большой кусок пухлого лаваша, поместил внутрь рыхлой мякоти сулугуни, кинзу и протянул зачарованной Лариске.

«Хозяйственный Дениска! Повезёт твоей невесте!»

Лорка надкусила кроваво-красную помидорину, и спелая мякоть разлетелась, преимущественно нанося урон белым кружевам туники.

– Ну вот! Как обычно. Ещё неизвестно, отойдут ли эти пятна.

– Ты ещё заплачь! Главное, не трогай, я завтра в химчистку сгоняю, у меня там девчонка знакомая работает.

– Где они только у тебя не работают…

Денис засмеялся.

– Ревнуешь?

– С чего ты взял! Тебя ревнуй не ревнуй… Мне какое дело!

Лариска легла на лежак, вокруг стояла предвечерняя тишина, море застыло и превратилось в зеркало. Мальчишки давно разбежались по домам.

– Ложи мне голову на коленки, так удобнее будет.

– Денис, не ложи, а положи!

– А ты можешь без замечаний? Какая разница?! Смысл поняла и отлично! Кто бы другой так – послал бы сто пудов!

– А меня что не посылаешь? – Лариска улыбалась, делая вид, что не понимает.

– Тебя послать неудобно. Ты сладкий хомячок! Ты приехала в гости. Буду терпеть из последних сил, хотя иногда так хочется послать! – он обхватил её голову двумя руками и притянул к себе.

Она закрыла глаза, знала – сейчас Денис её поцелует, и этот первый поцелуй надолго поселится в памяти её ощущений. Казалось, они оба ждали, томились и не решались сделать этот первый шаг…

– Лор, я боюсь тебя!

– Почему?

– Я привыкаю к тебе. Я влюбляюсь в тебя. Мне будет трудно без тебя. Иногда я очень жалею, что мы встретились. Я не думал, что это может быть серьёзно. Я не понимаю, что со мной… Особенно я буду скучать по твоим бочкам… – он смеялся, она машинально закрыла их руками.

– Не спрячешь!.. Я знаю, что они есть.

– Вот возьму и похудею!

– Лорик, только не это… Ты разобьёшь мне сердце! Пусть будут!

– А вот у Анжелки их нет!

– У неё много чего нет…

– Ну чего нет, Денис? Она красотка.

– Тебя нет! – он гладил её по волосам, проводил пальцами по лицу, губам, глазам.

– Завтра последний день, и я уезжаю… – нараспев, почти шёпотом произнесла Лора.

– Хомя, у нас ещё две ночи и день! Это целая жизнь.

Лоре было тепло и спокойно рядом с ним. Именно спокойно, без суеты и каких-то бесконечных, порой ненужных забот и волнений, свойственных жизни. Вдруг показалось, что она счастлива, пусть ненадолго, но по-настоящему. Это было просто и бесхитростно, но от этого становилось лишь теплее. Ей нравилось всё, особенно его присутствие. Денис создавал какую-то невидимую атмосферу комфорта. Наверное, он ничего и не придумывает, просто такой по природе, несуетливый.

«Интересно, Денис со всеми такой или это особое отношение к ней? Да что можно сказать о человеке, зная его несколько дней?! Ровным счётом ничего. Хотелось верить в хорошее, иначе как оправдать себя и всё, что происходит между ними. Если он нечестен со мной, значит, я ничего не понимаю в этой жизни и уже вряд ли что-нибудь пойму!»

Особенно ей нравился его сад, видно, ухаживали с любовью и заботой.

– Это всё мать! Как отец ушёл от нас, она с тех пор в саду и копается.

– А почему ушёл? Другая женщина?

– Да я толком и не знаю. Вроде роман закрутил с врачихой, а мать узнала и выгнала. Он потом один жил. Мать не простила. Он хороший был, всегда навещал и деньги почти все отдавал на нас. А мать платка себе на его деньги не купила. Гордая! А умер – белугой рыдала на кладбище. Странные вы, бабы! Не понять вас. Пошли, своё любимое место в саду покажу.

Лариска осторожно ступала по каменным плитам, уложенным в шахматном порядке. На самом краю участка стояла резная беседка, выкрашенная в травянисто-зелёный цвет, как все загородные заборы её ленинградского детства. В беседке величественно раскинулась огромная тахта, обитая потёртым от времени плюшем. Тусклая лампочка едва освещала беседку, придавая таинственность и некое подобие театральной декорации.