Дмитрий Горчев - Придурки [litres]

Научились бы летать без самолётов, дышать под водой без акваланга, ходить пешком на Луну. Повернули бы реки, потом подумали бы и повернули обратно. Растопили бы наконец Антарктиду. И почему до сих пор не зацвели яблоневые сады на Марсе? Когда ещё собирались, а садов как не было, так и нет. И не будет никогда – это ж нужно жопу свою отрывать от дивана, лететь куда-то. И зачем, спрашивается? Яблок, что ли, своих не хватает?

А затем! Затем, чтобы прилетел на Марс, вышел – а там яблони в цвету. Плохо, что ли? Или приплыл в Антарктиду, вышел из-под воды на берег – а там берёзки, сосенки, туристы-байдарочники у костерка: поют про солнышко лесное. Хорошо ведь! Кто скажет, что нехорошо?

Но нет – лень. И вам лень, и мне лень, и вообще всем лень.

А теперь пора спать.

«Важнейшим из искусств для нас является реклама» – так непременно сказал бы дедушка Ленин, если бы какой-нибудь кудесник заново набил его пустое туловище человеческими органами. И был бы, как всегда, прав: реклама является не только важнейшим, но и вообще идеальным видом искусства.

Кинематограф, даже если и показывает что-то, не имеющее к обычной жизни никакого отношения, – хоббитов каких-нибудь или «далёкую-предалёкую Галактику давным-давно», всё же ограничен в своих изобразительных средствах печальной необходимостью соблюдать хоть какую-то правдоподобность поведения героев. Рекламе же на это глубоко наплевать: её герой, внешне похожий на человека (две руки, две ноги и так далее), может легко прийти в нечеловеческий восторг от самого нелепого предмета – куска жевательной резинки, стирального порошка за тридцать два рубля или кошачьего корма из сушёного крысиного мяса. И никому это его поведение не кажется странным, никто даже не задумывается о том, что этого человека, возможно, следует отправить в лечебницу для душевнобольных – наоборот, все немедленно бегут в магазин покупать себе соответствующий корм, чтобы стать точно такими же, как он.

В чём тут фокус? А фокус тут простой и даже не очень интересный: человеку нужно объяснить, что любая, абсолютно любая проблема разрешима за те самые тридцать два рубля. Даже если ты толстая безобразная тётка с дурным характером – купи себе правильный майонез, и вот уже в твои двери звонит волшебный слесарь Гоша в грязных сапогах. Выпей нужного пива – и станешь настоящим мужиком.

И реклама, как это ни удивительно, совершенно права. Человек, он действительно может всё: ходить пешком на небо, дышать под водой и жить без скафандра на Луне – он просто не умеет сосредоточиться, всё время что-то ему мешает. А если сосредоточится на каком-нибудь чудо-творожке и, глядишь – полетел, полетел… Пусть низенько и без особого изящества – главное, чтобы он в это верил.

Беда же состоит в том, что все мы недостаточно хороши для описываемого в рекламе мира. Вроде бы и купили целебную пасту и чистили ей всё внутри себя самой замечательной зубной щёткой с моторчиком: а зубы как были грязные и не все, да так и остались – ни одного нового не прибавилось. И волосы наши не стали струиться блестящей волной по нежной нашей коже, увлажнённой неземными маслами. И сникерснул изо всех сил, как предписывалось, но результат прямо противоположный – вместо того чтобы скакать по небоскрёбам наподобие сбрендившего бэтмана, полчаса выковыривал липкий этот продукт из зубов. Все волшебные предметы, как только мы принесли их домой и примерили на себя, сварили на газплите или засыпали в стиральную машину, тут же потеряли все свои свойства.

А это потому, что мы не верим. Реклама в этом не виновата, и мы тоже не виноваты. Нас просто давным-давно обманули: вместо огромной и вкусной груди сунули нам в рот тоскливую резиновую соску, пахнущую тальком. Мы-то, может быть, этого и не помним. Но обида-то осталась. Потом было ещё много всяких обманов: фальшивый Дед Мороз и поддельные ёлочные игрушки, зимние ботинки, подаренные на день рождения, да много чего.

Кто же после этого по-настоящему поверит в чудеса? Мы верим, конечно, верим, но всё равно сомневаемся.

Жизнь в офисе является параллельной формой жизни. Кто эту форму придумал и зачем – этого нам знать не дано. Часто даже и сами офисные работники не умеют объяснить, чем же они там, в офисе, занимаются. «Да так, – скажут, – маркетинг всякий». При этом никто, ни один человек, не знает, что такое этот самый маркетинг, хотя все притворяются, что знают.

Всё в офисе не так, как в обычной жизни. Офисную мебель нельзя поставить дома или на даче. Офисную еду ни один человек вне офиса в рот не возьмёт. Нигде люди не улыбаются так часто и не произносят столько иностранных слов, кроме как в офисе: ресепшн, ланч, кофе-брейк, степлер, промоушн, таргет-груп и прочую абракадабру, непонятную наружному человеку.