Анна Каменова - Вблизи Софии

— Босая и вся мокрая.

— Как босая?

— Так вот. Туфли у нее есть, только она их через плечо перекинула. Говорит, что вы ее знаете. И еще… — вахтер запнулся, было ясно, что он сам не верит, — говорит, что она инженер.

— Какой инженер? Как ее зовут? — раздраженно спросил Младен и вдруг догадался: — Ольга? Танева? Пусти ее немедленно. Я сейчас приду.

Вода в котелке кипела, выплескивалась на плитку. Младен выдернул вилку шнура, накинул куртку и побежал вниз по лестнице.

Ольга смеялась и выглядела такой счастливой, словно сбылась ее самая заветная мечта. Младен не замечал ни слипшихся сосульками прядей мокрых волос, ни намокшей одежды, ни закатанных, забрызганных грязью брюк, ни босых ног, что шлепали по грязи.

— Оля! — повторял он. — Оля!

Она была похожа на маленькую девочку, в первый раз очутившуюся далеко от дома.

— Пошли скорей, переоденешься. А то ведь простудишься!

Они побежали к Мирко. Дождь стихал, последние крупные капли падали на землю. Прохожие оборачивались, всматриваясь в босую спутницу инженера. А Ольга не смущалась. Она даже не замечала любопытных взглядов. Что-то новое и радостное трепетало в воздухе. Дождь ведь не всегда печален. Капли пели. И ее ноги не тонули в грязи. Она наслаждалась заботой и нежностью, такими необычными со стороны Младена.

Светла еще не вернулась из библиотеки, где работала уже несколько месяцев. Мирко сам только что пришел домой, чтобы переодеться и обсушиться. Он предоставил в распоряжение Ольги всю одежду, что нашлась в доме.

Чайник еще не успел закипеть, когда Ольга появилась на пороге.

— Очень гостеприимный дом! И я как следует воспользовалась вашими вещами.

В домашних туфлях Мирко, в Светлиной юбке, которая была ей длинна и широка, в мужском свитере, в рукавах которого утопали даже кончики ее пальцев, она тем не менее не выглядела смешной. Ее волосы, почти просохшие, опять начали виться.

— А что скажет Светла! Я намочила все полотенце, вытирая свои волосы. Все раскидала, искала что потеплее.

Ольга сунула руки в рукава свитера, как в муфту, а лицо спрятала в высоком воротнике. Она удобно устроилась на пушистом красном коврике и завернулась в одеяло, которое дал ей Мирко.

— В проходной мне не верят: «Разыгрываешь нас, что ли? Ну какой ты инженер? Где это видано, чтобы инженеры ходили босиком?» Ах, да тут настоящий рай! И как можно жаловаться на плохие бытовые условия? Вот внизу на шахте у инженера Евтимова, там действительно все еще в первобытном состоянии: контора — в бараке, окно только навешено и не замазано, новые доски пахнут свежестью и смолой, а перед письменным столом вместо стула ящик. В углу уже стоит этажерка, на ней книги и репродуктор. И представьте себе: Евтимов устроил там же какой-то топчан и иногда остается ночевать.

— Уж не обвиняешь ли ты нас, что мы утопаем в роскоши? — спросил Мирко.

— Немножко есть.

— Раз тебе так нравится здесь, — предложил Младен, — давай обменяемся: ты оставайся здесь, а я вернусь в проектное бюро.

Младен шутил, но Ольга видела за его словами нечто большее: он не стремится в Софию, когда она там, а предлагает поменяться. Взгляд ее затуманился, и все вокруг померкло. Но она ответила:

— Я бы осталась, с радостью осталась. В Софии меня ничто особенно не привлекает и никто меня не ждет, — она подчеркнула интонацией последнее слово и продолжала быстро, взволнованно. — Настоящая жизнь здесь, на строительстве. Я недавно разговорилась с одним пареньком из Буковицы, его зовут Спас. Он буквально живет стройкой! И другие, наверно, тоже. А ведь есть здесь и такие, что думают только о своих софийских знакомых, о спокойной, без волнений работе в учреждении. Я сама это испытала. Сидишь за письменным столом, думаешь о плане, о бетоне, о креплениях, о направлении проходки. И ни разу не подумаешь о людях, о тех, кто, как кроты, роются под землей, о тех, кто каждую секунду рискует быть раздавленным под обломками скал. Конечно, в Софии приятнее. Так пусть там остаются более «способные», а здесь, на стройке, работают те, кто не сумел найти теплое местечко в Софии.

Ольга замолчала. Мирко и Младен недоумевали, из-за чего она вспылила.

— Ты несправедлива, Оля, — укоризненно сказал Мирко.

— К вам это не относится, — смутилась девушка, поняв, что в своем раздражении зашла слишком далеко. — Я не имела в виду вас.

— Может быть, это относится к твоему обожателю инженеру Тошкову? — насмешливо сказал Младен.

Мирко засмеялся. Ольга тоже принужденно улыбнулась. Как спокойно говорит Младен об этом ее «обожателе». Никакой тревоги, ни малейшего волнения. Значит, ему действительно все равно, что будет с ней.