Анна Каменова - Вблизи Софии

Младен был удивлен. Он никогда не думал, что кто-то может ему завидовать из-за того, что он дружит с Ольгой. Она была для него просто другом, так же как и Весо. Вместе с ней он работал и учился. Она была интересным собеседником. Но влюблен? Нет, конечно. Не замечал он и того, что Весо ухаживает за ней.

Помимо воли Младена, как бы в противовес этим мыслям, в его воображении всплыл образ Лиляны. Вот уж с ней просто немыслимо работать вместе. Она совершенно не интересовалась его делом, с ней невозможно было серьезно разговаривать или спорить о чем-нибудь важном. Так-то это так, но до чего же она обаятельна! Как ему хочется снова побыть с ней рядом!

— Значит, вы уже сегодня примете свою смену, — продолжал тем временем начальник Младена. — Жаль, что вы не приехали на день раньше. Вчера как раз проводили совещание со сменными инженерами. Беда у нас — рабочие никак не хотят оставаться на стройке. Поработает человек недельку-другую — вещички собрал, и поминай как звали. Видите сами: не клеится дело, отстаем. Больше года только и спорят: и какой высоты будет плотина, и в каком направлении пойдут оросительные каналы, и еще о тысяче всяких вещей. А мы тем временем вообще не знаем, продолжать работу или нет, а то, может, придется все потом переделывать…

Склонившись над чертежами и графиками, начальник сектора объяснял Младену его непосредственные задачи, говорил о трудностях, с которыми придется столкнуться, пока нет достаточного количества механизмов.

— Нам тут без машин копаться — все равно, что рыть колодец иглой, — заметил Младен.

— Вот именно! И с водой у нас тоже плохо. Один ваш сотрудник из Гидропроекта предложил брать питьевую воду из реки. А ее оказалось недостаточно. К тому же летом наносы забивает песком, а в половодье до них и не добраться. И как только все это принял инженер Тошков? Впрочем, он до сих пор, кажется, здесь не был.

Дверь, не переставая, скрипела. Рабочие приходили за распоряжениями, требовали материалов, кое-кто брал расчет. Молодой шахтер, остановившийся у стола, нервно теребил кепку. Он уже не в первый раз высказывал свое недовольство: сверла плохие, то и дело ломаются, а в мастерской не берутся их чинить.

— Ты уж, Спас, сам договаривайся с техноруком туннеля, — начальник сектора, видимо, хотел избежать ответственности. — Я ему говорил, а он отвечает, что не одни вы у него, и других заказов полно, а ваши сверла только на свалку годятся.

— И вовсе не на свалку! — горячо заговорил Спас. — Правда, грош им цена, но раз нет других, и этими можно работать. А в мастерской просто не хотят с ними возиться, норовят полегче взять работенку, чтобы было в чем отчитаться. Не заинтересованы в том, что вещь еще можно исправить и пользоваться ею. Вот и Иван то же говорит…

Младен присел за соседний стол, чтобы познакомиться с документацией. Перебирая бумаги, он искоса наблюдал за начальником сектора, присматривался к нему.

Видимо, это был внимательный, добросовестный, но крайне нерешительный человек. Необходимость все время принимать самостоятельные решения по-настоящему мучила его. Поэтому обо всем, вплоть до мелочей, он советовался с главным инженером, звонил даже в Софию. Разговаривая по телефону, напряженно слушал, глубокомысленно морщил лоб. Вот и сейчас, когда в комнату вошел старый крестьянин в обмотках, начальник недовольно дул в трубку, вызывал телефонную станцию. Увидев, что старик почтительно снял шапку и неуверенно направляется к его столу, он с досадой махнул рукой, отсылая крестьянина к Младену.

Осанка, удивительно маленький рост, черные шнуры на светлых чулках, которые стягивали внизу шаровары, крошечные удивленные глазки, утонувшие в мохнатых густых бровях, белый кожух, делавший старика похожим на деда-мороза, — во всем этом было что-то старомодное и симпатичное. Младен развеселился:

— Тебе что, дедуся?

— Имя мое Гьоне Спренчов Вейов. Но все меня зовут дедушка Гьоне. Третий день мне идет зарплата, а я еще не знаю, что делать. Сказали мне: «Будешь поддерживать шоссе в порядке», а ничего не объяснили. Стою на шоссе, гляжу на него, когда камень какой отброшу. Хлопцы мимо идут — смеются: «Вот так строитель…» Стар я, что и говорить, но работать еще могу, пригожусь молодым. Им же польза.

— Ну, нашел из-за чего расстраиваться.

— Нет, не говори. Если человек меня уважает, то и я его уважаю, а не уважает — и я не уважаю. Старуха моя меня пилила: «И чего ты пойдешь им помогать? Затопят ведь они наше село». — «Погоди, — отвечаю. — Пока меня ноги носят, пойду погляжу, что это за чудо будет — плотина. В селе нет мне работы, а тут и государству помогу, да и нам с тобой кое-что заработаю. А с государством нам нечего тягаться. Решили строить — так что с нами, что без нас, все одно построят».