Анна Каменова - Вблизи Софии

Младен грустно улыбнулся. «Работали вместе». Он помнил инженера Бенчева со студенческих лет, когда во время каникул подрабатывал на стройке. Инженер Бенчев хорошо относился к Младену. Видимо, на него произвело впечатление, что Младен рабочий, а учится в политехническом. Но особенно запомнился ему Бенчев по стычкам, которое частенько у них происходили. И все из-за того, что Младен, замечая непорядки, не хотел молчать.

— Опять по бетону работаете? — спросил Младен.

— Я здесь на испытательной станции. Какой уж тут бетон! Нет его совсем. А он престо необходим. На первое время по крайней мере триста-четыреста кубометров, а позднее, может, и все девятьсот в день. А если дело пойдет такими темпами, как сейчас, то и через двадцать лет им ничего не построить. Нет опыта, нет знаний, нет квалифицированных рабочих, нет средств, нет механизмов. Как строить? С пустой головой, одними голыми руками? Никакой организации. Хаос! Приходят рабочие, поковыряют с месяц землю — и поминай как звали. Страшная текучка. В туннеле — и того хуже. Да что тут говорить, сам увидишь. Если бы все делалось так легко, как у них на словах получается, не пришлось бы несколько лет назад, когда попытались начать строительство меньших — заметь, значительно меньших — размеров, приглашать на работу итальянцев и немцев.

Младен слушал с изумлением: человек, обладающий таким опытом и знаниями, держится в стороне и еще критикует, вместо того чтобы всеми силами помогать строительству.

— Я не согласен с вами, товарищ инженер. Ведь это наша забота — ваша, моя, всех тех, кому выпало счастье участвовать в строительстве.

Инженер оборвал его:

— По-газетному говоришь, молодой человек. А деле легко не делается. Вот поработаешь тут несколько недель — другое запоешь. Мало того, что в строительстве неразбериха, так еще и словом перекинуться после работы не с кем. Ты в бридж играешь? Нет? Жалко. Но ты все равно ко мне заходи. У меня всегда найдется неплохая ракия. Пойдем, кстати, и сейчас. Посмотришь, как я устроился…

Комната показалась Младену очень уютной. Тахта из двух матрацев покрыта новыми одеялами. На столе с ковровой скатертью — эмалированный чайник. На полочке выстроились в ряд рюмки и стаканы разных размеров.

Инженер Бенчев поставил на стол две рюмки и тарелку маслин.

— Вот и закуска.

Он сел на тахту, а Младену жестом указал на стул. Наполнил рюмки, приподнял свою:

— Будем здоровы!

— Вот вы говорите: нет опыта, — Младен отпил глоток и снова вернулся к спору. — А откуда ему было взяться, если еще несколько лет назад на самую простую работу приглашали инженеров из-за границы? Как же мы научимся, как научатся наши рабочие, если другие будут строить за нас? В этом и заключалась немецкая политика: заставить наш народ пасти скот и ковырять сохой землю — не больше.

— Погодите, юноша. Время терпит. Зачем же сразу замахиваться на такое большое дело?

— Собака и та учится плавать там, где глубоко.

— А не умея плавать, можно и утонуть. Впрочем, не буду разуверять, поживешь — увидишь.

— У нас достаточно опытных инженеров. Можно и советских специалистов пригласить.

Бенчев снисходительно усмехнулся, привстал и похлопал Младена по плечу:

— Эх, молодо-зелено. Тут денежки нужны, понимаешь? Не разоряться же государству из-за одного водохранилища. Такие сооружения, дорогой мой, в маленьких странах можно строить только на иностранные капиталы.

— А я думаю, что именно сейчас мы на верном пути. От этого строительства будет польза всему народу, а не как раньше — только кучке капиталистов и акционеров.

— Ох, да уж не стал ли ты коммунистом? Знаю я тебя, и раньше ты был не как все. А теперь?

— А теперь я горжусь, что мне доверили такую работу.

— Довольно, довольно! Опять заговорил по-газетному. Выпей-ка лучше ракии. Между прочим, здесь, в магазине купил. С неделю как открылся, все-таки можно кое-что купить. А до последнего времени не было ни пекарни, ни приличной столовой.

Младен маленькими глотками пил ракию. Как же можно так работать — без веры, без энтузиазма?

Инженер Бенчев продолжал рассказывать о Германии, где он учился, потом опять заговорил о строительстве. Раз нет машин, надо подождать. А то, что делается сейчас, только напрасные потуги, совсем как в басне про вола и лягушку.

Младен понял, что возражать этому человеку бесполезно. Уперся — не переубедишь его. Что ж, горбатого могила исправит. И все же возмущение его было слишком сильным, чтобы он мог промолчать.