Анна Каменова - Вблизи Софии

Младен говорил о будущем озере. Но не о синей воде и моторках, а о том, как пройдет вода через подъемную башню, как откроют затворы у входа в туннель. Скоро озеро начнет наполняться. Если они опоздают хоть на месяц, то пропустят время летних дождей и таяния снегов. Нужно спешить! Только бы закончить проходку туннеля.

Как хорошо, что он может всем этим поделиться с Ольгой. Все ее интересует, не кажется скучным. Она его понимает, радуется его радостями.

Он рассказал и об обиде, нанесенной ему сегодня несправедливым замечанием главного инженера: опоздал, видите ли, на полчаса! А того не знает, что Младена вызвали на стройку в полночь и он оставался тут почти до рассвета.

— Я не против критики. Самому часто труднее увидеть свои ошибки, но обидно, когда это незаслуженно. Но все равно, пусть делают, что хотят — оскорбляют, унижают. Верь мне: я буду здесь техником, чернорабочим, землекопом, пока не положим последний камень, не пойдет вода, не завертятся турбины электростанции. Я, кажется, имею на это право. Ведь я был тут, когда закладывали основание плотины, вместе с Дурханом преграждали мы реку, отогревали с Мирко бетон, ведь тут Весо и Иван наладили камнедробилку, а Киро снова пустил кабель-кран…

Скала была залита солнечным светом, и казалось, что не облака, а она плывет. И они на ней, как на палубе большого корабля.

— Оля, мы ведь вместе достроим?

Младен не видел сейчас ни облаков, ни земли — ничего, кроме этой маленькой руки, которая беспокойно гладила дерево. Словно невзначай он накрыл ее своей ладонью. Девушка не отнимала руки. Он сжал ее.

— Ты посмотри, что вышло из тех черточек и линий, которые мы наносили на белый ватман! Трудно было даже вообразить себе что-либо подобное. Знаешь, Оля…

Он не договорил. Сколько лет он ее знает, а не видел, как нежны очертания ее лица. С мальчишеским озорством он спросил ее неожиданно:

— А Маргарита может быть без светлых кос?

— Ты об опере? — робко спросила она, вспомнив тот вечер и прикосновение его руки, когда он подавал ей пальто.

— Даже вижу ее во сне.

— Так она тебе нравится?

— Да, и опера, и девушка. Но не блондинка, а темноволосая, которая позволяет дерзкому ветру гладить ее кудри. Сегодня утром — это когда я опоздал на работу — я видел ее во сне. А она пришла в действительности.

Возле них суетились строители. Ковш с бетоном двигался в воздухе. Над головами вздымалась стрела крана. Слышался свист, грохот, крики.

— Оля, для меня этот шум машин как любимая песня. Каждый звук знаком и близок. Мне так хорошо рядом с тобой.

А девушка не слышала ничего. Строфы Элюара заглушали все. Наконец-то она прочтет ему это стихотворение, которое так давно носит в сердце.

К Младену подошел парень, весь в цементной пыли.

— Зовут вас на бетонный завод.

Младен вскочил.

— Пойдем, Оля. Пойдем вместе. А потом спустимся в туннель. Теперь я тебя не отпущу.

Он не выпускал ее руку, словно и на самом деле собирался так с ней ходить.

— Мне нравится это стихотворение. Повтори его. Как это? «Когда мы смотрим друг на друга…»

Они сбежали по лестнице, миновали мостки, обошли вагонетки. В их сердцах звучала песня, лица светились счастьем. Рабочие глядели на них, ласково улыбаясь. Дедушка Гьоне вышел им навстречу, хотел о чем-то спросить, но Младен быстро прошел мимо.

Бетонный завод гудел, будто дышал запыхавшийся великан.

Когда они вошли в туннель, Ольга словно забыла о Младене, все ее внимание поглотила работа. Как ни была она благожелательна и мягка, но, если дело касалось работы, она становилась неузнаваемой — строгой и настойчивой.

— Подожди! Осторожнее! Споткнешься о трос, — сказал ей Младен. — Дай руку. Правее. Тут воды меньше.

— Берегись!..

Показалась дрезина. Рабочие с кирками и лопатами прижались к стене. С последней вагонетки, держа в руках карбидную лампу, спрыгнул проходчик.

— Дай-ка лампу, — Ольга направила свет на стену. — Неважно сделано. Тонка бетонная облицовка. В проекте она предусмотрена большей толщины. Посмотри, Младен. Тут же нужно еще укрепить.

Они пошли дальше. То и дело Ольга останавливалась и оба внимательно рассматривали стены.

— Смотри, Оля. То хорошо сделано, а то совсем никуда не годится. Значит, работа не контролировалась. На слово верили.

Глухим эхом отзывался лязг вагонеток. Вот путь Ольге и Младену преградила чья-то мощная фигура. В слабом свете было видно, как рабочий старательно опрыскивает стену из шланга.