Анна Каменова - Вблизи Софии

Туннель сейчас походил скорее на густой лес могучих деревьев, чем на широкий проход. Крепления были расположены так близко одно к другому, что местами выходили на рельсы, и поэтому узкоколейка не доходила до забоя.

«И такая трудная работа будет продолжаться не меньше месяца, — думал Евтимов. — Пока не пройдем сыпучую породу и не доберемся до камня, нас будут подстерегать всяческие неприятности. Есть и еще одна опасность — вода! Хорошо, что мы приготовили два насоса. Только бы она не забила внезапно.

У временной постройки, служившей конторой, на сложенных досках сидели рабочие и неторопливо переговаривались.

— Мой сын в школе учится, во Враце. По русскому и французскому у него пятерки, а по болгарскому — двойка.

— Вот те раз! Так ведь болгарский же легче?

— Да и по-моему легче, а вот поди ж ты. Удивляюсь я на него. Говорю: «Как же это ты на чужом языке и говоришь и пишешь, а болгарский тебе не дается?» Да ведь у него какая философия? Родной язык — это одно. А если он будет знать иностранные, так я его пошлю учиться дальше. Я стараюсь здесь заработать копейку, чтоб и ему и нам хватило. Но постоянной работы нет. Вот сейчас, к примеру, опять стоим. А в получку что дадут?

— Стоим, — повторил с мрачным видом худой рабочий и громко зевнул. — Наши уж, поди, кукурузу сажают.

— У нас давно посадили. Письмо я получил.

— А мы позднее садим, — сказал хмурый. Впрочем, когда он заговорил о селе, лицо его просветлело, глаза оживились. — Мы на высоком месте. Наше поле — мое, значит — было на очень хорошем месте, да забрали его в кооператив. А нам дали напротив, на голых скалах, и представь себе, рожь там родится — загляденье. Вот поди ж ты, разберись. Прошлым летом столько было зерна — амбар ломился. И поставки выполнили и нам осталось.

— Почему не работаете? — прервал их разговоры Евтимов.

Рабочие проворно поднялись, одернули пиджаки, сняли кепки.

— Ошибка получилась. Пошли исправлять.

— Какая ошибка? — с тревогой спросил инженер.

В это время подбежал запыхавшийся паренек.

— Товарищ инженер, мы наткнулись на бетон.

— Какой бетон? Вы ведь водопроводный канал расширяете?..

— Так точно. Именно там и копаем. Дядя Колю сам киркой попробовал, и бетон показался.

— Скажи Колю, пусть придет сюда.

…На столе у Евтимова разложено несколько чертежей разных размеров. Он сам, бригадир Колю и молодой землекоп склонились над большим чертежом, на котором разорванной паутинкой темнели тонкие изогнутые линии.

— Вот, — сказал бригадир, вынимая из кармана смятый листок кальки, — и у вас так же обозначено. Тут мы копали сегодня утром, и именно в этом месте показалось что-то крепкое, твердое. Я ударил, чувствую: камень, а не земля. «Эй, говорю, что это за камень такой твердый, откуда ему взяться?» Очистили от грунта, смотрим — бетон…

Евтимов не слушал его. Он выверял чертежи и понял, что отклонение дано неправильно, ведет вправо, к фундаменту бетонного завода. В нижнем углу чертежа стояла знакомая подпись — «инженер Ольга Танева». Евтимов прикрыл подпись рукой, чтоб никто не прочитал, и устало закрыл глаза. Ему показалось, что девушка рядом с ним, что он держит ее руку, вдыхает аромат ее волос. Как было бы хорошо, если б это сбылось…

— Значит, — проговорил Колю, — хорошо, что не стали копать дальше. Я так и подумал: чертеж, должно быть, неправильный. И что это за народ там, в Софии! Разве так можно? Все напутали! — Он опять склонился над чертежом, от которого Евтимов по-прежнему не отнимал руки. — Мы уткнулись в фундамент бетонного завода. Так оно и есть: и бетон тот же, что залили осенью.

Молодой землекоп с восхищением глядел на бригадира: «Ишь ты! Инженер не мог сразу сообразить, а он тут же догадался».

Траян молчал. Если бы это был другой проектировщик, какой шум он бы поднял! А сейчас не произнес ни слова. Он не испытывал гнева, только жалость. Старался оправдать девушку. Она работает с таким усердием и молодым задором и все же ошиблась. Нужно ее вызвать и потихоньку исправить все.

— Значит, по этому чертежу мы не будем работать? — спросил звеньевой. — Он не годится?

— Почему не годится? — раздраженно спросил Евтимов. — Ошибаться может каждый. Подожди, надо посмотреть.

— А сейчас что? Остановим работу? Будем ждать, пока приедет проектировщик, а до тех пор ребята гроша не заработают.

— Не волнуйся, Колю! Для твоей бригады подыщем другое дело.

Оставшись один, Евтимов еще раз просмотрел чертеж, попробовал сделать некоторые поправки, но не смог сосредоточиться. Траян прошелся по комнате, остановился у окна. Его взгляд утонул в спокойной зелени, расстилавшейся вокруг. Здесь и там поднималась запоздавшая чемерица. Первоцветы желтели на месте, где прокладывали водопровод. И было жаль уничтожать их. Две маленькие долинки то сливались, то расходились. Спутать их было легко. В другой раз в подобном случае он бы рассердился, а теперь только улыбнулся: девушка больше думала о чемерице, о распускающихся первоцветах, низкие стебли которых виднелись среди розеток нежно-зеленых листьев, чем о котловане. Она одинаково восторженно говорила о строительстве и о наступающей весне. И все, к чему Ольга прикасалась, на что глядела, о чем говорила, — все преображалось. Он чувствовал свежее дыхание теплого южного ветра и не знал, весна или сама молодость рядом с ним.