Ион Садовяну - Конец века в Бухаресте

Наконец-то Урматеку понял. Растроганный, он подошел к жене и погладил ее по голове. Потом от души рассмеялся, растроганный простодушием и благоразумием жены. По сравнению с его притязаниями желания его жены были куда как скромны, и выполнить их не составляло большого труда.

Каждый год первого января король Кароль I давал во дворце большой бал. На него приглашались представители всех сословий, и чиновники, имеющие добропорядочное имя и выдвинувшиеся по службе, тоже питали надежду если не в этот, то на следующий год быть приглашенными на празднество, когда король желал увидеть своих подданных из самых разных и дальних углов страны. Урматеку, уверенный в протекции барона Барбу даже до того, как тот сделался министром, пообещал кукоане Мице, сославшись на свое право старого чиновника, что на бал в будущем году обязательно будут приглашены и они. Услышав сегодня об отставке, бедная женщина решила, что единственная возможность побывать во дворце для нее потеряна. Понадобилось немало времени, чтобы растолковать ей все и убедить, что муж ее будет иметь куда больше прав на приглашение, став секретарем министерства. Мало того, заняв новый пост, он станет куда свободнее в своих действиях, и люди будут смотреть и относиться к нему совсем по-иному. Перестав быть судейским, он, если правильно истолковывать неписаные, но практически действующие законы, сможет именовать себя адвокатом. Урматеку взял большой лист бумаги и большими буквами изобразил на нем будущую свою табличку:

Кукоана Мица молча смотрела на него и слушала. Потом, внимательно разглядев бумагу, спросила:

— А как она будет выглядеть?

— Золотом по черному! — гордо ответил Янку. — Прибью ее на ворота, с правой стороны.

— Красиво! — прошептала она.

Урматеку взял синий карандаш и еще раз обвел все буквы. Единственным человеком, который мог бы опротестовать эту затею, был Дородан, но он давно уже спал вечным сном.

— А можно это? — спохватилась вдруг испуганная кукоана Мица.

— Можно! Барон Барбу — очень сильный человек! — спокойно ответил Урматеку.

И действительно, после отставки, после назначения на должность секретаря министерства и выборов в председатели управления государственными служащими был и бал во дворце. Между делом Урматеку наградили орденом Румынской короны третьей степени в связи с продолжительной и плодотворной службой в министерстве юстиции. Как и следовало ожидать, каждое из этих событий было отпраздновано, но без излишней пышности. Так же скромно прошли и рождественские праздники, потому что дом Урматеку жил одним — приготовлением к королевскому балу, Председатель управления государственными служащими был приглашен во дворец вместе с супругой и дочерью. Все трое занялись своими туалетами. Урматеку заказал себе фрак. Женщины долго колебались, выбирая фасон и цвет платьев. Янку выразил желание видеть Амелику в национальном костюме. Он говорил, что он истинный румын, что он председатель государственных служащих и всем, что он имеет, он обязан родной стране, вдобавок он теперь еще и помещик. К тому же он слыхал, что многие знатные дамы из высшего света стали именно так одеваться на балы. Однако кукоана Мица отчаянно этому воспротивилась:

— Если не сейчас, то когда же и шить платье из розового креп-сатина с кружевами и воланами? — твердила она, и Амелика полностью соглашалась с ней, не выражая ни малейшего желания наряжаться в национальный костюм.

В конце концов Амелике было сшито розовое платье с тончайшими кружевами и бесчисленными воланами, а кукоане Мице — платье из черного шелка с пышными складками. Когда от портних в больших коробках прибывали на примерку туалеты, которые, сгибаясь от тяжести, приносили закоченевшие на морозе девочки, кукоана Мица и Амелика до позднего вечера не отпускали от себя Мили и Мали, прося их присутствовать при примерке и оставляя ужинать. Была на это и еще одна причина: барон сообщил Урматеку, что при появлении короля и королевы дамы должны делать реверанс. Среди всех их знакомых, за исключением домницы Натали, которую никто не решился бы потревожить, только Мили и Мали представляли себе, что это такое. Как добропорядочные австриячки из Вены, где полным-полно всяческих князей, они обучались всяким тонкостям обхождения дома. И вот Мали стала обучать кукоану Мицу, а Мили — Амелику. По вечерам, когда Янку возвращался домой в сопровождении Швайкерта с одним желанием — тихо распить бутылочку вина из Дрэгэшань, он заставал четырех женщин, стоящих друг напротив друга. Видя, как они приподнимают юбки и, приседая, кланяются, Урматеку, весьма довольный, не без насмешки громко говорил: