Юлия Говорова: Лось на диване, верветка на печи

А я все еще вспоминала о реке».

Может, зрение у Юли какое-то особо острое? Может, сердце увеличенной емкости? Вот вы понимаете, как надо смотреть на людей, на природу, на животных, чтобы увидеть все эти подробности, чтобы все вобрать, впитать, поселить внутри себя до самой мелочи, а потом написать, да как написать! Чуете, как словечко к словечку будто перекатываются друг за дружкой, поблескивают, как камешки в ручье, и речь журчит ручейком, шуршит ветерком. Это готовый рассказ. Еще одна красивая, законченная главка для книги. Пусть она будет в предисловии, хорошо?

Ну все, наслаждайтесь. Только не торопитесь, принимайте эту книгу как лекарство. Разбавляйте тишиной, смакуйте. Она необычная, эта книга. Она — другая.

P. S. Видите, я тоже не могу остановиться. Хочу сказать по секрету, что Юлино «прохладно» — это пятнадцать-шестнадцать градусов днем, а сейчас, ближе к ночи, на градуснике двенадцать. А она в речке купается, дно разглядывает. Говорю же, удивительная личность.

Для любой книги о животных, и тем более книги о зоопарке, очень важен художник, умеющий чувствовать и передать рукой (кисточкой, карандашом, пером) любое движение животного, от любопытного или беспокойного подергивания кончика хвоста у охотящейся рыси до навостренных на ее макушке кисточек. Вы видели, как рыси антеннами навостряют уши? А как они выпячивают губу, когда принюхиваются?

Обо всем я могу вам, конечно, рассказать, но передать это воочию может лишь опытный художник. И он видит разницу между поднятыми от любопытства кисточками на голове у рыси и навостренными серьезно тоже на голове кисточками у сердитой мамы-филина, охраняющей своих птенцов-филинят в яме-гнезде.

И для меня огромная честь, что художником нашей книги, полноправным ее соавтором и соучастником стал такой мастер, как Ирина Петровна Маковеева. Наследник самой лучшей на свете советской школы художников-анималистов. Если вы не читали и не разглядывали в детстве книги, иллюстрированные Чарушиным, Ватагиным, то вы многое потеряли. Ирина Петровна оживила всех героев моей книги, у них заиграли вовсю мускулы (каждый мускул, а он спрятан на самом-то деле под шерстью, на рисунке эластично и чутко очень чувствуется). И птицы все сразу расправили гордо крылья и тряхнули оперением (и у Ирины Петровны каждое перышко передано, вы присмотритесь давайте серьезней к оперению). А кто-то из хищников даже зубы оскалил (присмотритесь!). И шерсть дыбом кое у кого, и по делу, тоже поднята. И как косуля очень нежно и осторожно шагает, Ирина Петровна вам передаст, и внезапный косулячий прыжок, с белым распахнутым «зеркальцем» на попе (а оно видно у прыгающей косули), не забудет она тоже.

Цените наших художников-анималистов и получайте наслаждение.

Не каждый может взять на память иголочку дикобраза из зоопарка (а иголочки сами выпадают), но на рисунке вы, может, почувствуете даже ежиную колючесть.

Ирина Петровна, спасибо огромное вам за каждое одухотворенное мною и вами животное.

Спасибо!

— Хорошо, что ты выбрала нас, а не Нифаки (есть тут неподалеку деревня с таким названием), — поддержал, похвалил меня Андрей, когда мы с ним только познакомились.

Я тогда переехала в деревню. Перевернула страницу городской жизни. Захотела полей и просторов, горизонтов (обязательно с кромкой такого заманчивого леса!).

И до дальнего леса добралась (расскажу обязательно потом), и вот недавно в деревне поселилась. Да и как я удачно поселилась! Я оказалась одновременно в деревне и в зоопарке. Живу сейчас в зоопарке. На территории небольшого зоопарка.

Зоопарки, как и многие люди, постепенно покидают города. Переселяются из городов на природу, уезжают.

И животные чувствуют почву под ногами. Всеми подушками лап. Всеми копытами, копытцами.

Если ветер, то они чувствуют ветер. Солнце — значит, солнце. Ночью видят звезды. А вы знаете, какие у нас звезды!

Зоопарк недалеко от райцентра. А райцентр — это когда очень долго едешь, и деревенские жители выставляют на обочины возле дороги ведра яблок (или корзины лисичек), пролетают вдоль петляющей на поворотах дороги деревни и поля.