Паскаль Роз - Охотник Зеро

Каждое лето мы отправлялись на каникулы в Фекан. Я ждала, не могла дождаться дня отъезда. Я обожала Фекан. Только мысли о Фекане согревали меня в течение всего унылого года. Под чутким руководством бабули дедушка до отказа загружал багажом огромный «Ситроен 15». Я взбиралась на заднее сиденье, где меня уже ждала мамочка, под ногами — пакеты, на коленях — корзинки. По пути мы останавливались в Руане, где бабушка покупала очередные две тарелки для моего приданого. Затем машина, прижимаясь к земле под тяжестью сложенных на крыше баулов, вновь трогалась в путь, петляя среди полей в сторону моря. Дедушка был подписан на местную газетку «Эхо Фекана», по которой следил за расписанием приливов и отливов. На пути к Фекану он вычислял высоту уровня моря в зависимости от пройденного пути. Вот видите, торжествовал он по прибытии, я же говорил вам, и эта маленькая радость придавала ему сил, которые были так нужны ему для разгрузки нашего нескончаемого багажа. Итак, мы прибывали в Фекан, и у нас начиналась другая жизнь.

Каждый год мы снимали один и тот же дом из красного кирпича, что стоял в самом начале тропы Таможенников, которая шла от городка к отвесному скалистому берегу. Веранда, похожая на стеклянную клетку, приклеилась к передней части дома, слегка смягчая его строгий облик. Через ее окна виднелись лишь море и небо, в котором кружились чайки. За домиком скрывался крохотный садик. Моя и мамина спальни находились друг напротив друга, на втором этаже. Мне даже удалось добиться от бабули, чтобы наши двери оставались приоткрытыми. Я лежала на своей кровати, и мой взгляд был прикован к просвету между дверями. Мне казалось, что мое сердце летит к мамочке. Я тихо шептала, раз за разом, ее имя, я укачивала, убаюкивала ее взглядом, воображала себя хранительницей ее сновидений. Может, я все же любила свою маму. Даже в этом я сомневалась. Возможно, мне просто хотелось, чтобы меня приласкали, хоть кто-нибудь в этом черством мире.

И мама, самое главное, мамочка просто на глазах преображалась в Фекане. Мы целыми днями валялись после обеда на пляже или у подножья отвесных скал, когда не было прилива. Она говорила, слегка подталкивая меня к морю: «Давай, беги, искупайся». И я бежала, подпрыгивая, когда меня кусали за подошву острые камешки, и бросалась в холодную воду, которая разлеталась передо мной солнечными брызгами, тяжесть мою, казалось, смывала волна благодарности моей мамочке, которая наконец заговорила со мной. Потом мы болтались по порту, читая названия судов. Мы шагали до самого маяка, продуваемые всеми ветрами насквозь. Мама любила ветер. Она подолгу замирала, покачиваясь на ветру, не обращая внимания на задравшуюся юбку и растрепанные волосы, ее взгляд был устремлен далеко в море, а застывшее лицо нещадно били долетавшие до нас брызги прибоя. Мы стояли, околдованные этим пустым горизонтом, будто ожидая увидеть перед собой некий тайный знак.

Дедушка каждый день ходил в управление порта, где он любил вести беседы с бывалыми моряками, выходцами с Ньюфаундленда, которые когда-то выходили на парусниках вокруг острова на рыбалку. Мне нравилось ходить вместе с ним. Жизнь этих старых рыбаков, у которых не осталось других врагов, кроме скуки и артроза, казалась ему полной опасностей, страшных бурь, обмороженных ног, разъедаемых соленой водой ран, нечеловеческих лишений, несъедобной баланды и цинги. Такими были мечтания моего дедушки. Затем, вытащив свой блокнот, он отправлялся к капитану, чтобы записать расположение судов, которые стояли там, на берегах Ньюфаундленда, и запротоколировать объем выловленной рыбы, он благоговейно вслушивался в радиопереговоры в капитанской рубке и портил себе зрение, рассматривая утыканную булавками карту побережья. Дома он регулярно следил за показаниями термометра и барометра, о чем непременно докладывал нам за столом.

За два дня до 15 ноября дед устанавливал на мамином балконе красивый, отливающий медью телескоп, который заказывали в Париже. Когда темнело, мы поднимались с мамой вслед за ним на балкон. Бабушка же отправлялась спать, приговаривая, что, мол, за сорок лет она наизусть выучила звездное небо. Дедушка показывал нам кольца Сатурна, моря на Луне, созвездия Орион и Кассиопея, Большое Магелланово облако. Ты видишь, ты же видишь, твердил он, боясь, как бы мы не пропустили ни одно из чудес, которые он открывал для нас. Затем мы втроем замирали, уставившись в манящее звездное небо, это была наша игра: кто первым увидит падающую звезду. И всегда побеждала мамочка. Восхищение этим миром, в котором я живу, у меня из тех ночей, что мы проводили на балконе в Фекане.