Роман Шмараков - Книжица наших забав

Расхожее описание демонов как эфиопов: некий Басс, умерши, видит, как «толпы демонов, словно фаланги эфиопов, стекаются отовсюду» (Petr. Dam. De bono suffr. 2); одному брату видится, как демон, «приняв вид чернейшего эфиопа», стоит у его ложа (Petr. Ven. De mir. I. 8); в Майнце священник видит демонов на шлейфе у одной дамы, «маленьких, как сони, черных, как эфиопы, со смеющимися устами, с плещущими руками» (Caes. Dial. V. 7), и т. д. Когда Иван Грозный писал князю Курбскому: «Кто бо убо и желает таковаго ефиопскаго лица видети», он, надо думать, тоже имел в виду бесов, а не эфиопов sensu proprio.

Об этом рассказе Ордерика, содержащем самое раннее упоминание «свиты Эрлекина», см.: Schmitt 1998, 93–100.

В монастырь св. Петра.

Ходовая эпическая формула в изображении вещих снов: Вергилий. Энеида. IV. 702; Клавдиан. Гильдонова война. 329 (а также Гомер. Илиада. II. 17 слл. и пр.).

Из сего понятно, как неправ Вергилий, приписывающий обитателям Элизия ту же заботу о конях и колесницах, какая отличала их при жизни (Энеида. VI. 653–655): и кони в аду не те, и отношения с ними не идиллические ( Неlіп. De cogn. 10).

Кроме того, на черном коне является людям после своей смерти папа Бенедикт ѴІІІ (1012–1024) и слезно просит пойти к его брату Иоанну, занимающему ныне апостольский престол (папа Иоанн XIX, 1024–1032), и передать ему, чтобы взял деньги из такого-то ларчика и раздал бедным на помин его души, затем что деньги, кои доныне на его спасение тратились из других статей бюджета, впрок ему не пошли, как добытые грабежами и несправедливостями (Неlіп. Chron. 46; PL 212, 935). Его племянник, папа Бенедикт IX, тоже по смерти скучать окружающим не давал (см. ниже, III. 8).

Через полторы сотни лет этот рассказ дал сюжетную основу боккаччиевской новелле о Настаджо дельи Онести (Декамерон. У. 8), но с совсем иной моралью.

Герой этой истории, возможно, Гильом II Немец, граф Макона, убитый в 1125 г. в результате заговора баронов.

Ворота, которыми граф вместе с дьяволом вышел из дворца, памятливые маконцы заложили камнями. Некий Ожье, приближенный злосчастного графа и сам дурной человек, хотел было расчистить ворота и уже привел рабочих, но дьявол и его приподнял в воздух и уронил, после чего ремонтные работы не возобновлялись.

Соседи, они такие.

Главу о демонических конях могла украсить и история ведьмы из Беркли — в том виде, как ее рассказывает Вильям Мальмсберийский (Will. Malm. Gesta reg. II. 204), — но отечественная публика слишком хорошо помнит ее благодаря Саути и Жуковскому (см. эпиграф).

Когда сын умершего Тюрингского ландграфа, тоже Людвиг, захотел узнать о загробной участи своего отца, один клирик-чернокнижник совершил путешествие в ад верхом на демоне, видел ландграфа в этом колодце и беседовал с ним (Caes. Dial. I. 34).

Эти события, происходящие на следующий день после Лазаревой субботы и за неделю до Воскресения Христова, выглядят пародией на евангельские воскресения (ср. бок, пробитый заступом).

Человек, уважающий в себе серьезного историка и во вступлении к своему труду сильно порицающий Гальфрида Монмутского за те безответственные выдумки, которыми наполнены страницы «Истории бриттов», Вильям неизменно обставляет подобные рассказы оправданиями и оговорками. — Нелегко было бы поверить, говорит он, что трупы умерших, выйдя из могил, блуждают на страх живым и возвращаются восвояси, если бы наши времена не располагали обильными тому подтверждениями. Если б он взялся изложить все происшествия такого рода, это было бы и ему трудно, и читателю утомительно, посему он передает лишь немногое, дабы предостеречь потомство.

Кстати о пиве. Современник Цезария, поэт-агиограф Генрих Авраншский, отзывается об этом напитке так:

Эта невинная шутка содержится в «Житии святого Бирина» (253–256), лишний раз напоминая о том, что мы недооцениваем и средневековое чувство юмора, и жанры, способные давать ему место.