Роман Шмараков - Книжица наших забав

Один рыцарь не верил в демонов и все, что о них рассказывают, считал вздором. Пристал он однажды к клирику по имени Филипп, славному некроманту, — мол, ты с демонами на дружеской ноге, так будь любезен, покажи мне их. Тот — так, мол, и так, вид у них ужасен, и видеть их не всякому полезно. Рыцарь, однако ж, настаивает. «Ин будь по-твоему, — говорит Филипп, — если ты обещаешь, что твои родственники и друзья не станут мне мстить, если тебе эта встреча худо выйдет, тогда, пожалуй, увидишь». Рыцарь обещал. В полдень [36] Поскольку в эту пору демон полуденный обладает наибольшей силой», поясняет Цезарий. Ср. демоническую Меридиану в рассказе Вальтера Мапа (выше, IV. 4). Филипп вывел рыцаря на перекресток, очертил мечом круг и сказал рыцарю, что если он хоть чем-нибудь высунется из круга до его, Филиппа, возвращения, то головы ему не сносить; демоны вмиг его вытащат. Предупредил он его также, чтоб ничего демонам не давал, ничего не обещал и не крестился. Засим он ушел.

Сидит рыцарь в круге и видит: великие волны разливаются, устремившись к нему, а потом слышит хрюканье свиней, свист ветра и другие мороки, коими устрашают его демоны. Но он того ждал и не боялся. Наконец в соседней рощице увидел он как бы некую ужасную тень, выше деревьев, которая направлялась к нему. Рыцарь разумеет, что это дьявол, а тот, подойдя к кругу, останавливается и спрашивает рыцаря, чего ему надобно. Был он в черных одеждах и так безобразен, что смотреть нельзя. «Хорошо, что ты пришел, — говорит рыцарь, — я хотел тебя видеть». — «Для чего?» — спрашивает дьявол. «Много я о тебе слыхал». — «И что же именно?» — интересуется дьявол. «Да больше плохого», — говорит рыцарь. Тут дьявол, конечно, начал рассказывать, что он лучше своей репутации, что он никому не вредит по доброй воле, что вот-де Филипп, твой наставник, мы с ним добрые друзья, — спроси, обидел ли я его когда: захотел он меня видеть, и я тотчас явился. «Где же ты был, когда он тебя призвал?» — «Далеко за морем, а потому было бы мило с твоей стороны что-нибудь мне подарить, чего ж я из ног глухоту выбивал». — «Чего ты хочешь?» — «Да чего ж; вон плащик твой подари». — «Не дам плащика». — «Ну тогда перевязь». — «И перевязи не дам». — «Одну овцу из стада». — «Даже не думай». — «Дай хоть петуха из своего дома». — «На что он тебе?» — «Будет мне петь». — «Как же ты его изловишь?» — «Не твоя печаль, ты только дай». — «Ничего я тебе не дам». И, чтобы как-то сгладить эту неловкость и сделать собеседнику приятное, рыцарь тут же спрашивает: «Скажи, откуда у тебя столь великие знания?» — «Нет такого зла в мире, — отвечает дьявол, — о котором бы я не знал; вот, к примеру, в такой-то деревне и в таком-то доме ты потерял свою девственность, там-то и там-то совершил такие-то грехи». И рыцарю нечем было возразить, ибо это была правда.

Тут новиций прерывает рассказ и говорит: «Как же так, не может быть, чтоб рыцарь никогда не исповедался; откуда же дьяволу знать о его грехах?» [37] У Цезария есть несколько историй о том, как демон забывает грех, в котором человек чистосердечно исповедался; см. ниже, XIV. 8. — Поскольку рыцарь исповедался с желанием снова грешить [38] Любителям «Божественной Комедии» эта проблема памятна по реплике «одного из черных херувимов», отнявшего душу Гвидо да Монтефельтро у cв. Франциска (Ад. XXVII. 118–120). , знание дьявола не уменьшилось. — «А, вон как, — говорит новиций. — Тогда понятно. А дальше что было?»

Дьявол потребовал чего-то еще, а рыцарь вновь ему отказал. Тогда дьявол протянул руку, словно намереваясь схватить его и вытащить из круга, и рыцарь от испуга упал навзничь и закричал. Услышав его, прибежал Филипп, и дьявол немедленно исчез. С той поры рыцарь всегда был бледен, исправил свою жизнь и верил в бытие демонов. Недавно он умер (Caes. Dial. V. 2) [39] В следующей главе Цезарий добавляет, что сам видел этого Филиппа, который через несколько лет был убит — как считают, это было дело рук его наставника и приятеля дьявола (Caes. Dial. V. 3). .

Тот же Филипп в минуту откровенности рассказывал о своих студенческих годах в Толедо [40] Толедо — известная кузница богопротивных кадров. Многократно цитировалась фраза Элинанда: «Ищут клирики в Париже свободных искусств, в Орлеане — древних авторов, в Болонье — кодексов, в Салерно — мазей, в Толедо — демонов, и нигде — добрых нравов» (PL 212, 603С). У Цезария один толедский школяр, по обету явившись после своей смерти товарищу, сообщает, что он навеки осужден из-за их чернокнижных занятий (Caes. Dial. I. 33). У Салимбене есть истории об общении папы Иннокентия III с толедским некромантом, о неудачной попытке Филиппа, будущего архиепископа Равеннского, в молодости учиться этому искусству у толедцев и о том, как этому же Филиппу толедский некромант предсказал великую будущность (Салимбене 2004, 40, 425, 470). . Много народу из разных краев училось там черной магии, и вот несколько юношей из Швабии и Баварии, захотев удостовериться в истине тех дивных вещей, кои открывал им наставник, просили явить их очам то, чему он учит, чтобы постичь пользу этой науки. Тщетно пытался он их отговорить, а потом в полуденный час вывел в поле, очертил круг, наказав из него не выходить, а также ничего не давать и не принимать. Отошел он в сторону и заклинаниями призвал демонов. Они явились в образе рыцарей в пышном оружье и затеяли турнир [41] Церковная власть осуждала рыцарские турниры. Например, в 1179 г. папа Александр III издал декрет против турниров: «Следуя по стопам блаженной памяти пап Иннокентия и Евгения, предшественников наших, мы запрещаем устраивать те гнусные празднества, что зовутся в народе турнирами (torneamenta), на которых обычно по призыву собираются рыцари и, чтобы показать свои силы и отвагу, сшибаются друг с другом, откуда часто происходят людские смерти и опасности для души. Если же кто их них там умрет, хотя и не отказывать такому в покаянии, однако лишать церковного погребения» (Rogerius de Hoveden II, 176). Сам Цезарий рассказывает, как один священник из Хасбенгау, под вечер идя из деревни в другую, видел на поле ристанье умерших, кои восклицали: «Господин Вальтер из Милене! господин Вальтер из Милене!» Этот Вальтер, славный рыцарь, недавно умер. Уразумел священник, что они представляют богопротивную рыцарскую потеху, и, остановясь, перекрестился; виденье исчезло, и он двинулся дальше (Caes. Dial. XII. 17). В другом случае один человек, идя по полю большой битвы на следующую ночь, видел великий турнир демонов. Я полагаю, говорит Цезарий, у демонов была великая радость от богатой добычи; а что касается павших на турнире, нет сомнений, что они попадут в ад, если им не будет дано раскаяться (Caes. Dial. XII. 16). Так что почему бы демонам не устроить такое развлечение, если это приличным людям неприятно. , то притворно падая, то направляя на учеников копья и мечи, лишь бы выманить их из круга. Худо в этом успев, они обернулись прелестными девушками и пустились вкруг студентов в хоровод. Одна из них, прекрасней прочих, выбрала себе одного из школяров, и, покамест они, склонясь главами, ходят, башмаками в лад стучат, их чела белые блестят лентами, а под жемчугами дышат нежные груди etc. etc., она протягивает ему золотое кольцо и своими движеньями распаляет в нем сладострастие. Этот юноша, всегдашний поклонник всякого беспутства, скоро был побежден и, забыв о предостережениях, выставил из круга палец, чтобы вздеть на него кольцо. За этот палец его и ухватили: тотчас юноши не стало. Сонмище злых духов, свившись вихрем, исчезло с добычей. Поднялся крик и плач, прибегает наставник: я-де вас предупреждал; школяры: «Нам дела нет, не вернешь его — тебя убьем». Боясь баварцев больше, чем демонов, наставник, делать нечего, обещает навести справки, как он там в целом. Призвав князя бесов, наставник произносит перед ним речь — напоминает о своей верности, выражает опасение, что его наука потеряет в глазах учащейся молодежи, а самого его убьют ученики, недовольные проведением лабораторных занятий, если не удастся ему вернуть юношу. Дьявол сострадательно отвечает, что назавтра соберет по этому поводу совет в таком-то месте и чтобы он, наставник, непременно там присутствовал, а если совет позволит его вернуть, ты-де мне по гроб жизни обязан. Назавтра собирается совет; магистр жалуется на учиненное над учеником насилие; ему ответствуют: все по справедливости, сей ослушник преступил закон круга. Тяжба длится, а дьявол меж тем просит соседа: «Оливер [42] Этот праведный демон появляется еще в одном анекдоте у Цезария, см. ниже, IX. 8. , ты всегда был праведным судией, реши же это дело». — «По моему разумению, — отвечает тот, — юношу надобно вернуть наставнику». И, поворотясь к тому, кто оспоривал некроманта: «Верни, — говорит, — юношу, ты и так с ним круто обошелся». Все согласились; юношу вывели из преисподней; совет распущен, и наставник в радости возвращается к ученикам. Вызволенный школяр был так худ и бледен, словно поднялся из гроба. Он поведал сотоварищам о том, что видел в преисподней, и, свидетельствуя примером, сколь мерзостна Богу наука, которой они предавались, покинул школу и сделался монахом в некоей цистерцианской обители (Caes. Dial. V. 4).