Джеймс Хэрриот - О всех созданиях – больших и малых [litres]

Я уже открывал дверцу машины, когда меня окликнули. Ко мне, шаркая домашними туфлями, подходил старичок. По щекам у него тянулись влажные полоски, но он улыбался. В руке он держал что-то маленькое и коричневое.

– Вы были очень добры, сэр. И я кое-что вам принес.

Он протянул руку, и я увидел, что его пальцы сжимают замусоленную, но бережно хранившуюся реликвию какого-то давнего счастливого дня.

– Берите, это вам, – сказал старичок. – Выкурите сигару!

События показали, что идея Зигфрида поручить бухгалтерию брату была неудачной, поскольку жизнь в Скелдейл-хаусе шла мирно, и мне это нравилось.

В течение без малого двух недель не было слышно ни одного сердитого слова, ни разу не повышался голос, за исключением случая, когда Зигфрид увидел, как его брат едет по коридору на велосипеде. Тристан посчитал его гнев и крики необоснованными: ему поручили накрыть на стол, а поскольку от кухни до столовой было достаточно далеко, ему показалось вполне естественным ввести в игру велосипед.

Наступила осень, воздух стал свежеть, и вечерами отблески горевших в камине бревен падали на стены и высокий резной потолок большой комнаты. Нам всегда нравилось это время, когда работа, запланированная на день, была выполнена и мы втроем устраивались в потертых креслах, протягивая ноги к огню.

Тристан решал кроссворд из «Дейли телеграф», что он делал каждый вечер. Зигфрид читал, а я дремал. Я с трудом воспринимал кроссворды, Зигфрид мог подсказать вариант после минутного раздумья, а Тристан решал весь кроссворд, пока я думал над первым словом.

Ковра на полу не было видно, поскольку его закрывали лежащие на нем собаки – все пять; они лежали друг на друге, шумно дыша и добавляя колорита в атмосферу всеобщего единения и удовлетворения.

Мне показалось, что в комнату влетел порыв холодного ветра, когда заговорил Зигфрид.

– Завтра базарный день, и наступает срок оплаты счетов. Здесь будет очередь из желающих отдать нам свои деньги, так что я прошу тебя, Тристан, посвятить весь день их приему. Джеймс и я будем заняты, так что тебе придется справляться самому. Тебе нужно только принимать у них чеки, выдавать расписки и вносить их имена в регистрационную книгу. Как ты думаешь, ты сможешь справиться с этим без того, чтобы запороть дело?

Я поморщился. Это была первая режущая слух нота, и она царапнула меня где-то внутри.

– Я думаю, что вполне смогу справиться с этим, – надменно сказал Тристан.

– Хорошо. Тогда идем спать.

Однако на следующий день было очень заметно, что порученные задачи пришлись Тристану впору. Он расположился за столом, пачками принимал чеки и все время говорил. Но это была не пустая болтовня, к каждому посетителю у него был индивидуальный подход.

С последовательным методистом он говорил о погоде, ценах на скот и деятельности местных властей. Для развязного типа в кепке набекрень, наполнившего комнату ароматами пива, выпитого на ярмарке, у него была припасена своя история. Но наибольших высот он достигал в разговорах с дамами. Они сразу были очарованы его невинным мальчишеским лицом, и, когда он включал свое очарование на полную мощность, их капитуляция была полной.

Я был потрясен хихиканьем, которое доносилось из-за закрытой двери. Я был рад, что у парня получается. На этот раз все шло хорошо.

За обедом Тристан был весьма доволен собой, а когда мы сели пить чай, он уже торжествовал. Зигфрид тоже был доволен дневными поступлениями, о которых брат его проинформировал, показывая колонку аккуратно выписанных цифр с естественным «итого» внизу. «Благодарю тебя, Тристан, ты – молодец». Все было замечательно.

В конце дня я вышел во двор, чтобы выбросить в мусор пустые бутылки из багажника. День был нелегким, и у меня скопилось необычно много пустой тары.

И тут из сада ко мне подбежал запыхавшийся Тристан:

– Джим, я потерял регистрационную книгу.

– Опять морочишь мне голову своими шуточками, – сказал я. – Почему бы тебе не передохнуть от постоянной демонстрации своего чувства юмора?

Я засмеялся и разбил бутылку из-под линимента об остальные. Он подергал меня за рукав:

– Я не шучу, Джим, поверь мне. Я действительно потерял эту чертову книгу.

На этот раз хладнокровие оставило Тристана. Его глаза были широко раскрыты, а лицо – бледно.

– Да куда она может деться, – сказал я. – Обязательно найдется.

– Она не найдется никогда! – Тристан, ломая руки, стал мерить двор шагами. – Ты знаешь, я два часа истратил на ее поиски. Я перерыл весь дом. Она исчезла, говорю тебе.