Ян Козак - Гнездо аиста

К новой жизни их ведут коммунисты, умудренные жизнью, закаленные в классовых битвах предвоенных и послевоенных лет, открыто и критически оценившие горький опыт и ошибки недавнего прошлого. Вместе с ними — люди среднего и младшего поколения. Павел Копчик и Илона — представители современной молодежи — деловитой, реалистически мыслящей и то же время озаренной светом социалистических идей. Они уверены в том, что только социализм создаст возможность для достойного применения их способностей, знаний, юного вдохновения. Козак мастерски изображает сложнейшие ситуации, в которых сталкиваются различные интересы, жизненный опыт и характеры, проявляются новые человеческие качества, новое мировоззрение. Глава, в которой изображена стычка Канадца и Резеша, когда Канадец ночью, в самую горячую пору весеннего сева, вспахивает на кооперативном тракторе поле Резеша, — одна из замечательных сцен в чешской прозе последних лет как по своему глубокому раскрытию характеров, так и по воссозданию настроения и атмосферы, красок и благоухания весенней земли… Те, кто весь свой век честно трудились, находят в конце концов путь в кооператив, к совместному коллективному труду и принимают новые социалистические порядки в деревне. Они уже не в состоянии оставаться безучастными или с предубеждением относиться к тем возможностям, которые современный способ ведения хозяйства дает крестьянину.

О Яне Козаке пишут, что ему присущ горьковский страстный интерес к человеку. «Гнездо аиста» свидетельствует о том, что художественный метод Козака вобрал в себя богатый опыт реалистической прозы нашего времени, и прежде всего большой эпики шолоховского типа. Это находит выражение в пристрастии Козака к незаурядным, ярким натурам, в его общественно-исторической концепции человека и в горячей любви к природе, к земле, и в органически свойственной ему политической направленности его произведений. «Гнездо аиста» — поистине самобытное целостное произведение романического жанра, оно являет собой одно из ведущих направлений чешской прозы семидесятых годов.

Говоря о произведениях, написанных на материале жизни восточной Словакии, но имеющих более общий характер, поскольку в них отражены типические черты процесса коллективизации во всей Чехословакии, следует назвать еще одно произведение Яна Козака — роман «Святой Михал» (1971). Это также одно из наиболее знаменательных произведений чешской прозы минувшего десятилетия. Можно сказать, что именно «Святой Михал», увидевший свет раньше, чем «Гнездо аиста», открыл новый этап в истории чехословацкой послевоенной деревенской прозы. Свежее, полное юмора произведение с занимательным сюжетом с некоторой иронией воссоздает историю столкновения между новым подходом к жизни того поколения, которое в шестидесятые годы стало во главе кооперативной деревни, и косыми взглядами и действиями тех, кто не может и не хочет понять, что деревня существенно изменилась. Ян Козак великолепно знает обстановку и людей, о которых пишет. В изображении Поржичи — богатого виноградарского села у подножья Вигорлата — передано особое очарованно того края и специфическое обаяние характера чешского и словацкого крестьянина — веселого, остроумного, уже получившего образование, умеющего вести кооперативное хозяйство и принимать решения, отвечающие интересам кооператива и служащие благополучию всего его коллектива.

В романах и повестях Козака о восточной Словакии мы встречаемся еще с одной интересной и весьма современной темой — с так называемым цыганским вопросом.

В пятидесятых годах в Чехословакии решалась и эта проблема. Цыгане, десятилетиями жившие в поселках за пределами деревень, ютились в жалких глиняных лачугах. Вынужденные прежде скитаться в поисках работы по всей республике, теперь они смогли изменить свои бытовые условия и обрести постоянное место работы. Их дети могли и должны были регулярно ходить в школу, как и все другие ребятишки. Короче говоря, жизнь цыган приобретала совершенно новый облик. Конечно, реализация принятых по этому вопросу постановлений, приспособление самих цыган к новым порядкам, да и изменение отношения к ним окружающего коренного населения — все это было делом не таким уж быстрым и отнюдь не легким. Цыгане сохраняли свою замкнутость, живя в старых поселках, и недоброжелательно относились к тем из своих сородичей, кто решался сделать первые шаги по пути к новой жизни. А крестьяне, в том числе и члены кооперативов, выражали им порой недоверие, не всегда были справедливы к ним при распределении работы и при оплате.