Юрий Щекочихин - Армия жизни

То, что рассказал Кирилл, было, конечно же, интересно: выезды с командами в другие города, стычки с местными болельщиками, неожиданный автограф Рената Дасаева, популярный диск, проданный ради билета на самолет в Тбилиси (там матч!), реакция мамы, визит участкового, сорванная шапка противника, синяк под глазом. Какая бездна жизни, незнакомой нам, взрослым, открывалась за обычным футбольным болением! Но больше всего меня поразил тогда сам Кирилл. Как он представился: «Кирилл, спартаковский фанат», как высказывался о болельщиках других команд: будто это и не его сверстники, а какие-то инопланетяне, которые неизвестно где живут и непонятно чем питаются; как повторял вновь и вновь слово «команда», относя его не только к команде футболистов, а и к своей — команде фанатов. Он, почувствовал я тогда (и это чувство не покидает меня все время знакомства с представителями разных команд), осознавал себя не просто семнадцатилетним парнем, выпускником школы, городским жителем и т. д., а представителем определенной группы подростков, защищающей определенные символы. Он почувствовал тогда, при первой нашей встрече, что я могу не понять этих символов и наверняка не пойму: не из этой команды; и потому, очевидно, тем более горячо доказывал: он — фанат, их — много, они — вместе. Этим-то, конечно, и объяснялась та легкость, с которой он согласился на визит в редакцию: доказать, объявить всему миру.

Подобную, открыто декларируемую принадлежность к той или иной группе я не встречал раньше и потому-то сам для себя назвал Кирилла, других подобных ребят, представителями новой волны подростков.

Футбольные фанаты были первыми. Вслед за ними появились другие «команды», соединенные иной символикой: у одних были коротко остриженные виски; другие отличались друг от друга булавками, прикрепленными на курточках и джинсах; третьи поражали странной не очень приятной одеждой.

Сколько потом было встреч с подростками новой волны!

Вот визит родителей в редакцию: «Наш сын связался со „скейтбордистами". Они не просто катаются на досках: у них свои места сборов, скейты — только повод собраться вместе».

Вот письмо учителя: «Старшеклассники создали группу „Суд“ — измываются над теми, кто не с ними». Заметка в городской газете, полученной мной из Сибири: группа подростков носит рубашки одинакового темного цвета, украшает их всякими зловещими символами.

И чем дальше я сталкивался с подобными ребятами, тем больше понимал: неважно, как сами ребята называют свои команды, какими словами, из каких языков определяют свое положение среди сверстников. Им было важно то, что им хотелось называться, выделяться и из среды взрослых, и из толпы своих сверстников.

А что же делать при этом взрослым? Тем, кто растит и воспитывает? Не заметить? Отойти в сторону? Позвать на помощь «дядю милиционера»?

Сначала — понять, а для этого выслушать, услышать, вызвать на диалог. Ведь часто все наши недоразумения происходят как раз из-за нежелания и лености выслушать тех, кто моложе нас по возрасту и жизненному опыту.

В телефонной трубке шум улицы, рокот машин, сквозь все эти звуки города — голос семнадцатилетнего Андрея.

— Мы называем себя группой «Рок на колесах».

— То есть вы рокеры? Катаетесь на мотоциклах?

— Да. Мы собираемся каждый вечер на одной площадке.

— А кроме того, что вы мотоциклисты, что вас еще объединяет?

— Ну как что? Вас это интересует?

— Да, конечно.

— Вы, может, про нас напишете?

— Не обещаю, но может быть…

— Странно… Ну, ладно. Мы собираемся каждый день, ребята почти одни и те же. Но некоторые приезжают впервые. Тут же становятся нашими. У нас даже есть и молодожены.

— А какие ваши отличительные признаки? Как вас можно узнать?

— Преимущественно кожаные куртки. Шлемы синие или черные.

— И часто вы собираетесь?

— Я же сказал, каждый день. Обычно в 9 или в 10 вечера.

— Собираетесь, и дальше что?

— Ну, рассуждаем, может, друг к другу в гости рванем, или просто катаемся по Москве.

— А как к вам относятся окружающие?

— Иногда милиция появится, скажет: не собирайтесь! Мы отнекиваемся, что, мол, стоим просто так, случайно… Мы и в самом деле никого не трогаем. Когда приказывают разъезжаться — разъезжаемся, потом собираемся снова.

— И зачем?

— Нам хорошо вместе. Хотите, приезжайте к нам сами убедитесь.

— Спасибо за приглашение.

Новый звонок. Настя, 16 лет.

— Во всяком случае, странно… Насколько я знаю, отношение ко всем этим группам у взрослых резко отрицательное… У нас в школе парня выгнали за то, что он панк.