Юрий Щекочихин - Армия жизни

— Саша, что хорошего есть в вашем поколении?

— Хорошего? (Пауза.) Я, честно сказать, не чувствую себя вправе говорить о всем «нашем поколении». Это же не однородная группа.

— Ну, допустим, круг твоих знакомых?

— В знакомых? Хорошего? Открытость миру и дружелюбие. Жизнь более или менее укладывается в определенные принципы, которые можно даже формулировать.

— Да, если можно.

— Ну, например, отношение к людям. Предвзято доброжелательное отношение ко всякому человеку, который не является, ну, будем говорить, врагом.

— А кого же вы считаете врагами?

— Есть категория людей, которые стоят на других, чем я, идеологических позициях. Скорее всего, это не враги, а противники.

— Противники — они для тебя из какого поколения? Из твоего или старшего?

— Везде хватает, но если в нашем поколении мы сталкиваемся с противниками по идеологии, то в старшем поколении… Это неинтересные какие-то противники: формалисты, бюрократы, буквоеды.

— Саша, а как попять, что такое «противники по идеологии» в вашем поколении?

— Ну, например, вы слышали о милой компании, которая вапреле маршировала по Бронной.

— А еще кто? Фанаты, панки?

— На мой взгляд, панки — это не очень серьезно.

— А как вы отнеслись к тому, что спиртные напитки продают с 21 года?

— Давно пора. Питья не пью, и потому мнеличноот этого ни горячо, ни холодно.

— А что кажется наиболее привлекательным в людях старшего поколения?

— То, что они смогли вырастить нас такими, какие мы есть.

— Что не нравится?

— То, что иногда смотрят на все, как с высокой колокольни.

— Вы вырастете… Что же вы переделаете в общественных, личных отношениях людей друг с другом? На что можно надеяться?

— Видимо, постараемся переделать такое положение, когда общественное ставится выше личного. Заявление довольно парадоксальное, но вы сейчас поймете. Дело в том, что если ставить общественное выше личного, то ничего путного сделать нельзя. Одни слова. Сделать путное можно только тогда, когда категории «общественное» и «личное» совпадают, понимаете?

— А производственные отношения? Вы еще об этом не думали?

— С производственными отношениями, как таковыми, мне еще сталкиваться не приходилось, но хотелось бы высказать такое пожелание, чтобы определять людей, которые могут работать вместе даже не столько по профессиональным качествам, сколько по личным. Космонавтов же проверяют на психологическую совместимость.

— Но огромный завод, например, как там проверишь?

— Должна быть психологическая служба при каждом уважающем себя предприятии, и за это должны платить деньги. В конце концов это же окупится. Хороший климат может поднять производительность труда раза в полтора, как минимум.

— Саша, раньше мы все много писали о так называемой «вещной болезни». У вашего круга споры об этой болезни актуальны или нет?

— Я не люблю говорить о поколении: оно «то» или оно «не то».

— О вашем круге?

— В моем круге это не актуально, хотя уровень достатка у нашего круга совершенно различен — от предельно высокого до низкого.

— А проблема денег стоит остро? Говорите ли вы об этом? Пытаетесь заработать?

— Мы собираемся снимать фильм свой, и, чтобы купить пленку, мы пару раз ходили на «Мосфильм», на массовки.

— Это что-то новое.

— Но я же говорю, что являюсь представителем нетипичной категории.

— А типичная — это какая?

— Все привыкли считать, что для «типичных» главное — тряпки, магнитофоны, гитары, или наоборот, «типичные» — это «Наша передовая молодежь». Типичной как таковой не существует. Все разные. Все — неодинаковые, непохожие. Только издалека все лица на одно лицо.

На улице замечаю стайку ребят. Сквозь шумы и шорохи города различаю их голоса.

И снова, снова все вспоминаю.

Все герои этой истории имеют реальных прототипов — настолько реальных, что каждому из них я могу позвонить или написать письмо и получить письмо в ответ или услышать в телефонной трубке: «Здравствуйте!»

Хотя события, о которых вы узнаете сегодня, случились совсем недавно, для участников они уже далекое прошлое, так как дни нашей юности пролетают как мгновения. Но мгновения эти насыщены, как годы. Мы вырастаем, и нам кажется, что все, что случилось в юности, — пустяки, ерунда, безделицы, канувшие в Лету, — как и не было.