Анна Флёр - Охота на самцов

Началась безумная гонка — семинар по матанализу. Преподаватель, как обычно, уже за полчаса до начала занятия сидел в аудитории и болтал с нашим отличительным составом ботанов о проблемах сведения рядов. Так просто и банально: какие же еще могут возникать проблемы накануне семинара по матанализу?

Когда народ более-менее подошел, препод встал и начал что-то быстро писать. Я оторопела: он писал на доске маркером, а затем стирал все это правым рукавом своего единственного пиджака!

— Моя жена всегда очень ругается, когда я так делаю. А я ведь не нарочно, — пробубнил он себе под нос.

Забавный он человек: высокий, рыхлый мужчина, с небольшим брюшком, у него круглые очки с толстыми стеклами, на затылке торчат не поддавшиеся зализыванию волосы, а одет он в видавшую виды рубашку и галстук, который заканчивается где-то на уровне груди, но при этом важность в глазах и потребность в почитании собственной персоны! Он писал и стирал, не обращая внимание на растерянность студентов.

— Если вы не успеваете, значит, занимаетесь посторонними делами! — заявил он.

Как же, «посторонними»! Да я даже не успевала прочесть эсэмэску, которую наконец соизволил прислать Марат.

Первые пятнадцать минут все пишут как остервенелые. Моя рука носится по бумаге, в мозг поступает только одна информация: успеть бы написать, перед экзаменом пойму. Кисть не слушается, потом начинает болеть. Сзади кто-то уже понял, что мучение бесполезно, и облегченно вздыхает. Я присоединяюсь. Мы знаем, что нам все же удастся уломать кого-нибудь из первого ряда, и через недельку эта рукопись будет размножаться в геометрической прогрессии.

«Моя дорогая девочка, не плачь. Людка шлет тебе привет. Навеки твой, Марат».

Ах вот в чем причина их внезапной апатии ко мне? Людка вспомнила про спор, да еще и Марата подговорила? Так, спокойствие и только спокойствие, как учил великий Карлсон. Впереди еще одна прекрасная пара с неподражаемой преподшей Аллой Васильевной, на редкость милой и приятной тетушкой пенсионного возраста.

Протолкавшись в кафетерий, дабы получить свой заслуженный граненый стакан с чаем «Липтон», от которого меня временами уже подташнивает, я сцепилась языками со своей бывшей одноклассницей. Кстати, в кафетерии у нас с Людкой все схвачено: Марат лично познакомил нас с буфетчицей с золотыми зубами и кривобокой улыбкой, называя ее не тетей Наташей, как все, а галантно — Наталией. Это, видимо, польстило ее самолюбию, и она приняла нас как окружение ее «почитателя», иногда откладывая нам самые свежие фрукты. Когда кто-то интересовался, почему яблоки на подоконнике не продаются, она упирала руки в бока и, наклонившись к собеседнику, сквозь зубы цедила: «А они слишком дорогие!» Дальнейшие вопросы отпадали сами собой.

Итак, Нинель, моя одноклассница, которая по счастливой случайности тоже попала в нашу группу, но никогда не делилась с нами своими секретами, села рядом со мной за последнюю парту у окна. Эти места приравнивались к своего рода неприступной крепости. Мы разложили словари, тетради, книги и подготовились делать домашку по английскому, как вдруг дверь с грохотом распахнулась и вошла молодая девушка в облегающих джинсиках (все сразу же начали изучать марку изделия и прикидывать, где такое можно купить). Легкой походкой «она вышла из мая», приземлилась на стуле и... заметила живой интерес к своей персоне. Леша, тот замечательный парень, с которым у нас не помню что было, заулыбался, повернулся вполоборота и игривым тоном спросил:

— А как вас зовут, прелестная особа?

Особа скорчила недовольную мордашку, сделала вид, что не заметила этого высказывания, и низким голосом заявила:

— Так, на этой неделе я замещаю Аллу Васильевну. Она заболела. Кафедра пока не знает, когда она выйдет. Меня зовут Ирина Марковна Портнева.

Леша повернулся к задним рядам и стал веселить народ:

— Ммм, Иришка, значит...

И тут, словно гром, раздался бешеный рев «Иришки»:

— Я сказала, всем молчать! А вы, молодой человек, выйдите из аудитории!

Стало тихо. Кто-то сполз по спинке стула, стремясь спрятаться под стол, кто-то начал грызть карандаш, кто-то от удивления открыл рот и забыл его закрыть. Леша захихикал, взял сумку и телефон и отправился на волю.

Наступила полная тишина. Ирина Марковна, видимо осознав не совсем верный способ знакомства с новой группой, сменила гнев на милость, но решила сохранить имидж грозной учительницы, которая готова за непослушание бить указкой по рукам. Она подошла к доске, написала свое имя (в это время все девушки с заднего ряда отметили ее потрясающий, проработанный отменными массажистами зад) и строго, но спокойно произнесла: