Наринэ Абгарян - С неба упали три яблока

Присланных Тиграном денег оказалось ровно столько, чтобы оплатить гостиничный номер на два месяца вперед, растроганный Василий сходил на почтамт, отправил телеграмму с благодарственными словами и заверением, что вернет деньги, как только заработает. Ответ не заставил себя долго ждать, на второй день горничная доставила ему вчетверо сложенный листок бумаги, Василий попытался прочитать сам, но не смог – больно крохотные были буквы, потому сходил за помощью к привратнику. Тот повертел в руках телеграмму, нацепил очки, прочистил горло и прочел, делая многозначительные паузы в конце каждого предложения: «Дядя Васо, ничего не надо возвращать. Одна просьба – дождитесь моего приезда. Крестным ребенка должен быть я».

– Какого ребенка? – оторвался от телеграммы привратник.

Василий почесал в затылке, покряхтел и неожиданно для себя рассказал чужому человеку о беде, которая случилась с Анатолией, о том, что все радуются ее беременности, а он в нее не верит, потому что не привык доверять врачам. Если получит на руки ребенка – одно дело, значит, не врали, а если нет – придется воевать с больницей, вот только как, он пока не знает.

– Чьего ребенка? – не понял привратник.

– Моего, – раздраженный его непонятливостью, буркнул Василий, забрал телеграмму, отправился в почтовое отделение и продиктовал ответ: «Даст Бог – обязательно».

Ночью, вернувшись после дежурства под окнами палаты Анатолии, он обнаружил на пороге своей комнаты белесого, словно обсыпали мукой, вертлявого молодого человека, который, тыча ему в лицо металлической коробочкой с проводами, затараторил о беременности старухи.

– Какой старухи? – прищурился Василий.

– Ну вашей супруги, – пояснил молодой человек, – расскажите, как вы на старости лет умудрились зачать ребенка. И почему вашу супругу заперли в больничной палате? Может, у нее какая-то опасная для окружающих болезнь? Или, может, что-то не так с ребенком?

Василий отвесил ему подзатыльник и, подгоняя пинками, спустил с лестницы, потом сходил к привратнику, поднял его за грудки и несколько минут тряс в воздухе, а далее, пригрозив выдернуть позвоночник, если тот еще кому-то сболтнет об Анатолии, аккуратно поставил на пол. Привратник нашарил рукой спинку стула, сел, накапал себе успокоительного, заклацал зубами о край стакана. На второй день, затребовав назад уплаченные авансом за проживание деньги, Василий съехал в другую гостиницу, но новость, подхваченная прессой, быстро облетела долину, и теперь на страницах всех газет пестрели статьи о столетней жительнице горной деревни, которая каким-то чудом оказалась беременной. День ото дня новости становились все несуразней и бредовей: мол-де, старуха была последней жительницей деревни, и забеременела она от злого духа, а заперли ее в больнице потому, что ребенок, которого она ждет, есть не что иное, как самое воплощение зла, которое вскорости, возродившись в образе человека, погубит всю долину. Другие газеты, не иначе в пику первым, писали, что дитя, наоборот, зачато от Святого Духа, и что наконец-то грядет новый Спаситель, который приведет все человечество к долгожданному покою и процветанию. Территория больницы теперь со всех сторон была окружена плотным кольцом зевак, религиозных фанатиков и журналистов, не дающих проходу медработникам. Больнице пришлось утроить количество охраны, а медперсоналу – покидать место работы через подвальные коридоры, благо выход оттуда был в соседнее строение, в котором ютилась всегда многолюдная юридическая контора, и уходить оттуда неузнанными, смешавшись с клиентами, не представляло большой сложности.

В один из ноябрьских вечеров наблюдавший за зеваками из-за угла Василий столкнулся с главным врачом, который, надвинув на глаза котелок и высоко подняв ворот пальто, выскочил из юридической конторы и заторопился в противоположном от больницы направлении. Узнав Василия, он подхватил его за локоть и какое-то время, не замедляя шага, вел вверх по улице, а потом, завернув в подворотню и удостоверившись, что никто их не слышит, сообщил громким шепотом:

– Вам опасно здесь находиться. Не знаю, откуда журналисты прознали о вашей жене, но теперь они никому прохода не дадут. Я оставлю мой домашний адрес, заглядывайте раз в неделю за новостями, чаще приходить неблагоразумно, вдруг вас выследят.

Василию не хватило духу признаться, что причиной шумихи, поднятой вокруг больницы, стала его неосторожная откровенность.