Наталья Шумак - Чудеса случаются! [litres]

В крайнем случае, мол, согласна. Если этот – живой и прекрасный Умеющий Свистеть – заболел, охрип и вообще…

А когда он вот – рядом, нет! Пусть сам свистит.

Начальник над дворниками пригорюнился. Мол, собака, а понимание имеет. Подавай ей живой звук и все тут. Привереда? Нет. Профи. Различает.

Все еще немножко поспорили. И тут дворник встал руки в боки, сказал, что он человек, почему его мнения никто не спрашивает? А он, может, против, чтобы собака (неправильное нехорошее животное) его слушала и от его свиста такое удовольствие ловила. Не нанимался он баловать ваших собак. Вот. Ибо… Нечистый зверь. Такой же, как свинья, практически. Брррр. Поняли?

Хозяин Матильды – атеист и человек науки – пригорюнился. То, что собака может какое-то отношение к вере иметь, он этого и не подозревал, пребывая в глубинах абсолютного религиозного невежества. Ладно.

Что же теперь?

Разошлись крайне недовольные друг другом. Все с вопросами и протестами. Дворник – злой и обиженный. Свистеть для собаки – чего только идиоты не придумают?!

Его начальник – недоумевающий и озадаченный. Он бы и рад дворника на другое место поставить, но там участок чужой. Не его юрисдикция… Да и упирается мужчина… Что делать?

Хозяева Матильды в горе, переживаниях, что им теперь до скончания веков гулять не у дома, не за домом в замечательных оврагах, а метров на двести-триста левее? Почему?

Только сама Матильда нормуль, не мучилась фигней, а пребывала в предвкушении ужина. Думать о будущем, о грядущих неприятностях и страдать заранее – это слишком глупо и по-человечески. Делать ей нечего, что ли? Не. Не. Это не про нее – лапушку. Ням-ням и баиньки. И сильной лапой чуть подрагивать во сне. Изредка. И даже рычать.

А где-то через неделю этого всеобщего негатива, напряжения дворник упал. За контейнером мусора. В темноте. И никто его не видел, ни одна живая душа. Он задыхался, скреб пальцами асфальт. Готовился к смерти…

И жалел, что мало общался с внуками. Но теперь уже ничего не исправить. Хрипел, ругался…

Терял сознание и приходил в себя… А потом тихо засвистел. В минуту, когда боль откатывалась и он мог толчками, всхлипами выдохнуть…

Что там было в этой попытке? Жалоба? Надежда? Прощение самого себя за упрямство? Печаль?

Матильда принесла хозяину поводок и уперлась чугунной тяжелой башкой в дверь. Так сурово вздыхая, что ученый не стал спорить. Гуляла уже? Гуляла! И? Ну… хорошо. Пройдемся на ночь, второй раз.

Матильда резво взяла курс на всем знакомые дворы левее собственного. Притащила. И через пару минут ткнулась в темноту за мусорными баками.

Вызвали «Скорую». Дворника удалось спасти. Инфаркт.

Чем закончилась история?

Он вернулся к себе домой, в семью, к близким и родным. А на прощание раза два приходил во двор Матильды – СВИСТЕТЬ ДЛЯ НЕЕ!

Она больше не была нечистым животным, мерзкой псиной, игрушкой наглых москвичей, которые третируют гастарбайтеров.

Нет. Все изменилось для морщинистого невысокого дворника. Для человека. Для старого мужчины, который выпустил свою злость, как камень из руки. Выронил и расправил плечи.

Хозяину Матильды он даже напомнил Ходжу Насреддина.

А самой Матильде было фиолетово, как мужчина выглядит и на кого похож. Главное, что пришел и балует, свистит. Для нее. Специально.

В эти две встречи кем она стала для него? Собой. Прекрасной. Умной. Ну, меломаном (у всех недостатки). Красивой лапочкой с золотым сердцем. Девочкой по имени Матильда, четырехлапой и смешной.

P. S. Мы с хозяином Матильды (человек науки) в курсе, что собака физически не в состоянии уловить шепот или попытки свистеть с такого расстояния. Но…

Может быть, в тот момент она слушала не ушами – сердцем?

Лет несколько назад Женя, отец немаленького семейства, прикупил домик в деревне, почти в ста километрах от столицы. Не хибара, но и не дворец. Деньги вкладывать пришлось: крыша, розетки и прочая электрика. А в целом – вполне себе дача на лето должна получиться. Так мечталось Жене, когда он в снегу по пояс лазил по участку.

Соседи смотрели косо – москвич же… Дача ему понадобилась. Ишь барин выискался.

Женя игнорировал, надеялся, что со временем привыкнут, все наладится. В июне он привез семью – дышать свежим воздухом, есть натуральные продукты, оздоравливаться, отдыхать. Переночевал с ними, помог разобрать тяжелые вещи, немного наладить быт – и помчался назад арбайтен, арбайтен. А жена и дети остались, что называется, на вольном выпасе – расслабляться, набираться сил. Ага.