Александр Бушков - Сборник Спаситель Короны

— Все правильно, ваше величество, — подтвердил Гаржак. — Самого простого чиновничьего мундира будет достаточно. Главное, власть. А то ведь и в самом деле будут стоять, как истуканы, глаза пучить и языком еле ворочать…

Специалистам следовало верить, и потому Сварог, не вступая в дискуссии, облачился канцеляристом — убогий чин, третий от конца, всех украшений и есть, что три коротеньких, вышитых серебром веточки остролиста на каждом рукаве, да узенькая серебряная кайма на воротнике. И пояс надел не дворянский, а серебряный, Сословия Чернильницы. Гаржак и трое сыщиков предстали в облике простых писцов, чьи мундиры обременены лишь чиновничьими бляхами. Катлок пребывал в образе коронного полицейского, тоже в невысоком чине. Власти провинции решили ни во что не посвящать, вообще с ними не контактировать — а зачем, собственно? Умельцы Интагара в два счета состряпали полдюжины убедительных бумаг якобы из губернаторской канцелярии, предписывавших старосте оказывать приезжим из столицы все мыслимое и немыслимое содействие. На одной из бумаг стояла даже губернаторская подпись (которую тот наверняка признал бы за свою). Уж кто-кто, а деревенский староста просто обязан был уметь читать…

Сварог прекрасно помнил туарсонского старосту — пожилого, с проседью, с умным и хитроватым лицом. Правда, староста его узнать никак не мог — когда они виделись в последний раз, Сварог пребывал в облике собаки. Все прошло, как по маслу — староста ознакомился с бумагами и проникся. Вот только Сварог пару раз уголком глаза поймал чрезвычайно странные взгляды, исподтишка брошенные на него старостой. Пожалуй что, староста видел где-то портреты Сварога и сейчас, подобно тому каторжнику на корабле, ломал голову, думая примерно следующее: «Вот оторвите мне голову, но видел уже этого молодчика, но только где?»

Родители Бетты в оцепенение не впали, но изумились страшно (что неудивительно). Мать стояла молча, по крестьянской привычке теребя передник, а отец, сразу видно, мужик с характером, сказал старосте с нотками некоторой строптивости:

— Воля ваша, конечно, только как-то это все неправильно — допрашивать с полицией шестилетнюю кроху да еще с глазу на глаз, без родителей… Ну что она могла натворить? Шесть лет девчонке…

— Жамый Кадерт, — сказал Сварог исключительно вежливо, — никто и не говорит, будто ваша дочка что-то натворила. Просто-напросто так уж случилось, что она, собирая грибы в лесу, кое-что видела издали. Вот о том, что она видела, я ее и хочу расспросить самым деликатным образом.

— Это что ж такое она могла видеть? — строптиво буркнул Кадерт.

— Государственная тайна, — развел руками Сварог. — Уж если нас послали сюда из Равены… Вы вроде бы человек неглупый, сами должны понимать…

— Ты тише выступай, Кадерт, — веско сказал староста. — Уж если господа чиновники и полиция из самой столицы…

— Да я не выступаю, — пробурчал Кадерт. — Знать бы только, что ей от этого никакого вреда не будет…

— Помилуйте, жамый, какой добросовестному свидетелю может быть вред? — пожал плечами Сварог. — Наоборот, свидетелю по этому делу вознаграждение положено, пять ауреев золотом…

— Вот то-то и оно, — проворчал хозяин. — Уж коли пять ауреев золотом, да вдобавок чиновники с полицией из самой столицы, дело хитрое. А от таких сплошь и рядом вред бывает…

— Все сказал? — осведомился староста тем самым голосом, каким говорил, выставляя тогда из деревни комедиантов — вроде бы бархатнейший, только бархатом прикрыта сталь…

Кадерт это, должно быть, прекрасно понял, должен был знать старосту — односельчане, с детства знакомы. И, понурив голову, пробубнил уныло:

— Я ж не препятствую. Я ж умом не рехнулся, чтобы королевской службе препятствовать… Только бы вреда какого не было…

«Смотря что в этой ситуации считать вредом…» — подумал Сварог, жестом велел своим людям оставаться на месте и пошел в соседнюю комнатку.

Обстановка там наблюдалась самая мирная: Гаржак показывал Бетте старый фокус с ременной петлей, она никак не могла угадать, смеялась, азартно тыкала пальчиком в свернутый ремешок… Ну конечно, то была та самая плачущая кроха, которую Сварог видел со старшей сестрой, будучи собакой — только теперь, разумеется, веселая, раскрасневшаяся. Самая обычная крестьянская девчоночка шести лет от роду. Которая как-то ухитрялась входить в компьютерную сеть ларов…

— Ну, мы потом доиграем, — сказал ей Гаржак тоном закадычного друга, сунул ремешок в карман и встал. — Вот этот господин с тобой должен поговорить о серьезных вещах…