Александр Бушков - Сборник Спаситель Короны

«Только спокойнее, милорд, – сказал сам себе Сварог. – Не суетись. Еще ничего не ясно. Всякое может быть. В том числе и наваждение».

Пока Сварог обалдевал при виде автомата, шаман опустился на корточки перед кострищем и бросал в него какие-то листья, отрывая их от огромного вороха засушенных веток. Иногда он наклонялся и дул на костер, поднимая облачка пепла. В общем, человек был занят делом. И старался товарищ не зря. Под пеплом, видимо, все же сохранились угли, потому что листья начали тлеть. Сиреневая струйка дыма потянулась к потолку, к этому горлышку перевернутой воронки. И что-то сей запах напоминал. Ну да, так пахнет сжигаемый смородиновый куст. Один из запахов осенних огородов…

В голове Сварога воцарился полный сумбур. «Калашников»? Выходит, Земля? Выходит, он и в самом деле в Африке? И вроде бы срочно надо брать за грудки шамана, местного вождя и всех прочих аборигенов в порядке очередности, рисовать им на земле машины, заводские трубы, самолеты, корабли и тому подобные атрибуты жизни белого человека – а вдруг кто-то на что-то среагирует, замашет рукой в каком-нибудь направлении, лопоча по-своему: «Там! Там!»

С другой стороны, сперва, по уму, наверное, следует подойти к оружию и произнести заклинание, развевающее морок. И если не колыхнется воздух над шкурами, не исчезнет, словно смытая губкой, видимость автомата и на его месте не появится корявая палка, то надо внимательно осмотреть изделие на предмет маркировки самого автомата и патронов. Знающему человеку эти цифирки и буковки многое могут сказать. Ну, в общем, надо что-то делать, а не стоять столбом. Сварог двинулся к автомату.

На ум вдруг пришла еще одна шальная мысль: «А вдруг белоголовый – не тот, за кого себя выдает? Некий хитрила из большого мира прибился к племени и, использовав элементарные трюки, занял место шамана, чтобы почувствовать себя настоящим корольком пусть в маленьком, но королевстве? И ростом он выше своих соплеменников… Если так, то автомат он должен держать в порядке и в боевой готовности».

А ежели шаман сейчас с визгом кинется наперехват… Ну, тогда придется брать его на прием, благо что позабыто не все, чему учили в десантуре, и отправлять шамана на кратковременный отдых от действительности. И пока шаман приходит в себя, имеет смысл здесь как следует пошарить. Глядишь, и удастся еще что-нибудь найти. Чем черт не шутит, может, валяется где-то под шкурами найденная папуасами в лесу карта, шаману интересная лишь как большой разноцветный фантик. А ежели не валяется… Что ж, когда служитель языческого культа очухается, с ним надо будет вдумчиво потолковать. Вдруг и вправду никакой это не папуас. Или папуас, но из которого посредством жестов и рисунков все же удастся выжать информацию… Потолковать-то в любом случае не помешает. Сперва, конечно, по-хорошему…

А шаман тем временем, казалось, не обращал никакого внимания на большого белого человека, он был всецело увлечен своим костром, подбрасывал в него новые листья. И дыму становилось все больше.

Сварог быстрыми шагами покрыл расстояние до шкур в углу, нагнулся, взял в руки автомат, сразу почувствовав, как ладони знакомо покалывают исходящие от оружия токи силы и уверенности…

И в тот же момент грубо и остро, как топор в полено, в сознании надрывно затренькал сигнализатор опасности. Сварог резко обернулся.

Еще мгновение назад шаман сидел над костром в центре помещения. А сейчас он уже находился аккурат за спиной Сварога. «Это же невозможно!» – только и успел подумать Сварог, но рука шамана со стремительностью ножа гильотины уже падала вниз, и ладонь его сжимала что-то белое, то ли кость, то ли дубинку…

…Придя в себя, Сварог почувствовал резь в глазах и сильную боль в ушибленном затылке, распространяющуюся по нервным волокнам в шею, спину, грудь. Даже в ноги. Он лежал на спине, его подташнивало. А над головой клубился проклятый сиреневый дым.

Сварог обнаружил, что не может пошевелиться. И скосив глаза, понял, в чем дело, – он был плотно обмотан шкурами, лежал, точно младенец в тугих пеленках.

Откуда-то доносились странные звуки – неприятное шуршание, словно огромное насекомое выбиралось из сухого, хрустящего кокона. Потом шуршание перешло в тихий скрежет и потрескивание, похожее на потрескивание горящей свечи. Впрочем, в такой ситуации все звуки станешь истолковывать как странные и зловещие… А, вот и нечто определенно знакомое: стук дерева о дерево. «Колотушка тук-тук-тук – спит животное паук», – откуда-то пришли на ум стихи.